А утром в город вошли фашисты. Я была в постоянном страхе и боялась выглянуть на улицу. Днем дверь отворилась, и вошли четыре фашиста. Стены нашего дома были оклеены газетами с портретом В.И. Ленина. Ну, думаю, сейчас нас расстреляют.

Самый высокий немец сел на скамейку у стола и стал осматривать наше бедное жилье.

-Я – чех, сказал офицер, - Ленин – карашо!- И начал разговаривать с переводчиком. Переводчик сказал:

-За нами идут каратели. Вам надо покинуть этот дом.-

С тем они и ушли.

К вечеру я нашла пустующий домик ближе к центру, и мы перебрались туда. Из дома старались не выходить. Только за водой на речку ходили с сестрой. От каждого стука я вздрагивала. А тут вскоре налетели бомбить город наши ИЛ-2. Осколки долетали до нашего дома. Мы сидели в подполе и дрожали от страха. Когда наши бомбардировщики улетели, мы узнали, что немцы понесли большие потери в технике и боевой силе. "Теперь будут срывать зло на нас, жителях",- думала я, и как угадала.

Как-то ворвались к нам в дом фашисты, и переводчик закричал:

-Вы партизаны, на вашем чердаке нашли пулемет. Да еще заминировали дом, где живут наши солдаты. Всем выйти на улицу и встать у забора.-

-Господин переводчик, - сказала мама, - это не наш дом. Из нашего дома нас выселили.

- Молчать, быстро к забору, - кричал переводчик, толкая нас к двери.

Мы вышли из дома всей семьей и пристроились к стоящим людям из близлежащих домов. Перед нами - трехногий пулемет и много солдат с автоматами. Немцы приплясывали, видно мерзли ноги. И лица их посинели от холода. Одеты они были легко, а был мороз с ветром.

-Кто поставил мину у дома наших солдат? - спросил переводчик. Молчание.

Тогда он ткнул пальцем в моего отца, тот покачнулся. И повел его за собой к дому, где предположительно лежала мина. Там из земли торчала витая толстая проволока, которая доходила до крыши. Немцы дали отцу кирку и лопату и заставили откапывать проволоку.

Без слез невозможно было смотреть на отца. Работал он, чувствовалось, с большим трудом, пошатываясь. Мама нам с Маней зашептала:

-Дочки, как начнут стрелять, ложитесь на землю.

Я посмотрела на небо. По нему плыли белые облака, прорывались яркие солнечные лучи. А само солнышко как бы спряталось за облаком, наверное, не хотело смотреть на картину расстрела.

"Неужели эти облака и небо я вижу в последний раз?"-подумала я, и в этот момент услышала, как надрывно захохотали немцы.

Я посмотрела на отца. Он держал в руках выкопанный провод. Оказывается, это был громоотвод. Фашист махнул рукой и переводчик крикнул:

-Всем разойтись.

В дом мы не пошли, а вместе с другими отравились в бывшее овощехранилище, которое нам теперь служило бомбоубежищем. Там сели на скамейки и никак не могли пережить то, что нас собирались расстрелять.

Эту ночь я не могла спать, вторую ночь тоже. А наутро, после третьей ночи, проведенной в убежище, мы заметили, что немцы убегают. Они грузили вещи в грузовики и уезжали в сторону от Москвы. К ночи немцев осталось очень мало.

Потом началось страшное. Немцы стали поджигать дома. Подходили буквально к каждому дому, стреляли огненными струями в дома с двух сторон, и дома загорались. Вещи хозяевам не разрешали выносить. Последние фашисты покинули город только тогда, когда все дома были подожжены.

Всю ночь огнями полыхал город.К утру весь город был в дыму, на месте домов стояли только черные печи с трубами. Люди еще жались около своих пепелищ.Все остались без крова, еды и имущества.