Мне нравился Ирак…

«Мне нравился Ирак, там всегда было куда идти», - внезапно изрёк немолодой человек, возвышавшийся над скамейкой в сквере. Проходившая мимо миссис, удивлённо взвизгнув, не по годам резво отпрыгнула в сторону. «Да, я люблю ходить», - добавил он убедительно. «Вы уверены? – уточнила миссис, уставившись на его протезы, - тоже мне Форест Гамп!». Она перестала бояться и даже подошла ближе к любителю пеших прогулок. «Рэмбо», - представился пешеход. «Миссис Даутфайер», - вежливо представилась в ответ прохожая и горделиво повела в сторону собеседника могучей грудью. «А я думал женщина», - досадовал про себя сидящий. Впрочем, жест заинтересованности не остался незамеченным и бывший «зелёный берет» одобрительно шмыгнул носом. Пожилая леди сочувственно шмыгнула в ответ и вознамерилась, уж было продолжить следование по аллее, однако, страдающий насморком спецназовец, не отрывая взгляда от впечатляющих форм дамы, пробормотал нечто вроде приглашения поприсутствовать с ним на скамейке. При этом он так пронзительно уставился вдаль, что потенциальная собеседница, прочитавшая в этих глазах печаль, интерес к своей особе и безграничную любовь к американским ценностям, не смогла уйти. Она монументально взгромоздилась на скамейку рядом с левым протезом героя.

«Так вот, - продолжал Рэмбо, - я всегда готов постоять за свою американскую родину!» «Когда Вы стояли за неё в Ираке, делали это на своих ногах, или на этой паре имеющихся в наличии?» - проявила активность миссис Даутфайер. «Этими я обзавёлся после Ирака» - лаконично парировал протезовладелец. «Хм, - удовлетворённо хмыкнула дама, - а куда Вы там всё время шли? Вы, вроде, с этого начали?» «Шли всё время вперёд, пытаясь объяснить этим неразумным иракцам, что они живут неправильно, не с тем лидером и должны непременно исправиться. А они, подтверждая свою неразумность, исправляться не хотели. Приходилось их за это убивать. Потому что лучше смерть, чем такая жизнь». «Они были с вами согласны в этом?» - уточнила миссис Даутфайер. «Нет. А какая разница?» - отрезал «зеленый берет». Рэмбо привычно шмыгнул носом и снова гордо уставился вдаль взглядом, пышущим любовью к звездно-полосатому флагу и ненависти к неправильным иракцам и доставшим его и, соответственно, спецназовский нос насморку.

«Так это Вам на войне протезы вставили?» - уважительно постаралась изменить тему разговора собеседница. Рембо вернул взгляд из дали на протезы, потом на недогадливую леди. «Протезы мне вставили после нее, а на войне оттяпали то, что было прежде на их месте», - нравоучительно просветил миссис Рембо. «Как?» - заинтересовалась почти уже просвещенная миссис Даутфайер. «О, в этом виновны британцы» - грустно поведал Рэмбо. «Они тоже неправильно жили?» - продемонстрировала свою полную политическую неосведомленность пожилая леди. «Нет, почему же? Они жили правильно. Даже поставляли нам союзные войска, биотуалеты и бомбардировщики с пилотами и бомбами. Вот последние и были сброшены предпоследними на место нашего привала, вместо позиций неправильных иракцев. Это было ночью. Британская ракета с тепловизорной головкой навелась на наш походный туалет, с ним в этот момент общался наш командир взвода. И это общение, должно быть, было столь тесным и взаимонаполняющим, что температура обоих (биотунитаза и взводного, восседавшего на нем) привлекла внимание той британской ракеты. А крышкой от унитаза мне отрезало ноги, когда она вместе с другими элементами кабинки, биоунитаза и взводного разлеталась в разные стороны, - Рэмбо негодующе втянул носом, напоминая собеседнице о мучавшем его насморке, - так я лишился биотуалета, ног и взводного». «А что же Вы приобрели на той войне?» - заинтересовалась миссис Даутфайер. «Лично я – медаль «Пурпурное сердце», протезы (всё это взамен утраченных ног) и насморк, видимо, бонус», - неуклюже пошутил Рэмбо. «Но разве это важно?! - воскликнул он и вновь привычно уставился вдаль патриотическим взглядом больного хроническим насморком. - Главное, что за три месяца мы научили остатки иракцев жить без Саддама, позволили им выносить мусор с наших нефтяных вышек в Ираке (чем существенно расширили их семейный бюджет), не позволили оружию массового поражения распространиться на Ближнем Востоке (ведь Саддам так и не сумел им воспользоваться, видимо, забыл, где спрятал, даже мы не смогли его найти). И весь мир убедился в преимуществах американского образа жизни, когда можно всех учить всему, когда взамен ноги тебе обязательно сделают протез, а вместо взорванного биотуалета привезут новый. Разве это не чудесно?! Америка, я люблю тебя!» - возопил вдруг Рэмбо и преданно завращал глазами, забыв о насморке. Миссис Даутфайер, почуяв осложнения, засобиралась. «Конечно, конечно, - подтвердила она, - я тоже тебя люблю». И резво засеменила походкой гейши от скамейки. Спецназовец втянул носом и отработанным взглядом в очередной раз пронзил горизонт.

Так он и сидел, пока проходившая мимо по своим делам такса, подняв ногу, не пометила один из его протезов, как сферу своих собачьих интересов. Герой было возмутился: «Её ли это собачье дело?» Однако, заметив на ошейнике собаки, американский флажок примирительно улыбнулся.

Да и что тут скажешь? Породистое, но неконтролируемое животное ходит по миру, метит всюду этот мир, определяя тем самым пределы своего собачьего суверенитета, лает, рычит, а иногда и кусает всех, кто против, да и звездно-полосатый флажок защитит, если что…