Когда-нибудь я утону в безразличии, а может этого и не случится. Но сейчас всё это – абсолютно неважно. Я в сотый раз сижу за карточным столом, нагло смотря на оппонента. Так когда-нибудь случается, в очередной раз. Я оступаюсь, путаюсь, нервничаю. Меня ласково берут за руку и тащат сюда, отыгрываться перед жизнью.

Чаще – в шахматы, впрочем, мой противник и в футбол не против. Но сегодня стол, покрытый зелёным сукном, наконец-то будет использоваться по назначению. Что ж, сыграем.

Наверное, нам было бы, что обсудить с человеком, сидящим напротив меня. Я вижу это по его глазам, полным безумной тоски и вечного одиночества, по полуулыбке, которой он встречает меня, по дрожащим пальцам, когда он понимает, что выиграет. Я вижу в нём что-то знакомое, впрочем, не думаю, что когда-либо встречала его раньше. Он каждый раз – один и тот же. И каждый раз не может говорить. Молчу и я. Возможно – просто боюсь, что не услышу собственного голоса.

Этот раз, он чем-то особенный. Эта особенность витает в воздухе, которого тут нет, она лежит на столе стопкой карт, она светится в глазах мистера Судьбы.

И вот подходит время начать игру. До этого момента я никогда не знаю, на что мы играем, после этого – могу лишь догадываться. Всё станет понятно много позже.

Мой противник уверенно тасует колоду. Мне становится очень интересно, во что же мы будем играть. И уже оглядывая свои шесть карт я понимаю, что в дурака, впрочем, другого я и не умею.

Азарт всегда приходит незаметно, аккуратно стучится в сердце, а оно, в свою очередь, ускоряет биение. Лица краснеют, пальцы вспотевают, волосы встают дыбом. Не сдаваться, не поддаваться и ничего не бояться – это единственный способ обставить самого Судьбу.

Я никогда не могла уловить этого момента, когда последняя карта исчезает с успокаивающе-зелёного сукна, он просто наступал – неотвратимо и долгожданно.

Я судорожно всматриваюсь в движения противника. Обычно он позволяет заметить в себе неуверенность или напротив – ликование. Но сегодня его лицо непроницаемо, а пальце чётко и безапелляционно кладут карту за картой.

Оставшись же с жалкой некозырной шестёркой, не сумев отбиться от очередной атаки, я испуганно опускаю глаза. На что? Что теперь будет?

Комната вокруг рассыпается, я остаюсь глупо смотреть в зеркало, стоя в родной прихожей. Первые секунды сил всматриваться нет – а после глаза замечают какую-то неправильность отражения. Вот тут кажется была родинка… да и глаза повыразительнее были… А волосы… где их золотистость? На меня из зеркала смотрит абсолютно обычная девушка, вроде и я, да как-то не похожа.

Задумчиво брожу по комнатам. Неужели это мои вещи? А что делает квадрат Малевича на стене? Кошечки смотрелись бы гораздо лучше.

Последней мыслью старой меня, с каждой секундой изменяющейся, было: «Кто посмел тронуть мою Индивидуальность…?!»