Жил да был где-то под Питером маленький и ненапряжный, веселый Медвежонок Путаница. И порою снились ему замечательные сны. То про войну, то про звезды падающие с неба. То про книги мудреные да страны дальние. А то и вообще про невесть что, непонятно как вдруг в сон проползшее.

И вот однажды уснул он крепко, сладко, да и сон ему приснился. А сон был такой: будто умер он. Ну не то, чтобы совсем, одним глазком он все-таки еще смотрел на себя мертвого. Но все-таки достаточно насмерть умер. И вот лежит он, весь такой мертвый, и думает. Это только не во сне мертвые думать не могут, а во сне – очень даже!

И вот думает Путаница так: «Странно-то как! Читал о смерти много книг, а когда она пришла – никакие книги уже не нужны. Знай себе – лежи да и не думай ни о чем. А вот если представить, что все как бы наоборот, и книги нужны вовсе даже не живым, а мертвым. Тогда получается, что напишет кто-то книгу – ну и сразу галочку ставит в голове – после смерти будет что почитать. Но, с другой стороны, что интересного читать о живых, когда уже сам и не жив совсем, а очень даже мертв? Неинтересно. Значит, и писать нужно о мертвых. Но зачем тогда это делать при жизни? Можно же и после нее...» В общем, что бы ни приходило на ум, все как-то не увязывалось с чем-то предыдущем. Получалась какая-то путаница. В общем-то, Путаница другого и не ожидал.

А когда проснулся, понял, что спал долго, и уже полдень. За окном бодро хрустели снегом чьи-то шаги, сквозь стекло лились на пол золотые лучи холодного зимнего солнца. Путаница встал, потянулся и зевнул. Ах, как хорошо проснуться таким вот ясным зимним днем, когда не надо никуда идти.

На открытой форточке сидела синица. Она издавала высокие мелодичные звуки и с большим любопытством разглядывала Путаницу влажным, блестящим, живым глазом.