Вокзалы, вывески, люди, сумки, крики, щенячьи глаза, сумки, туалеты, слякоть, макдональдс…

Словом, приехал я в большой город. И приехал вроде бы без дела особого, так поглазеть, из праздного любопытства. Все ездят, ну, и я подумал, почему бы и да?!

Сначала полагалась программа для мамы. Для мамы необходимо было найти пару-тройку особняком стоящих памятников – невесть кого, невесть зачем. Но - надо было.

Я достал фотоаппарат и принялся расхаживать по улочкам, заглядывая за углы больших и гордых зданий. После недолгих поисков я набрел на чей-то шедевр в камне и, долго не размышляя над исторической ценностью изваяния, решил запечатлеть свой бодрый толькочтосдорожный вид на фоне застывшей персоны.

Принимая во внимание тот факт, что сам себя «птичкой не удивишь», я решил найти зевак мне в помощь и заглазел на прохожих. Вскоре на роль папарацци в моих глазах оформились старушка в глиняном пальто и мальчик с веснушками и папой. Папа выглядел недружелюбно, и я решил обратиться к старушке. Далее, наконец, диалог:

- Бабуль?!

- Сынок?!

- Я гврю, бабуль, мне бы это, ну, на фоне сего запечатлеться для детишек!

- А мног детишек-т, милок?! – спрашивает и медленно так подходит, пристально изучая цифровик в моей правой руке (видимо, не очень знакома с техникой)

- Да не в детишках, - говорю, - дело, бабуль, мне для мамы, ну, мол, был я в большом городе, вот смотри!

- ААааа, понимаю…

Подходит, значит, она и забирает фотоаппарат. Между прочим, неделю назад купил. Затем отходит, я стою на фоне и старательно улыбаюсь. Она отходит, я, видите ли, все еще улыбаюсь. И вот в самый ответственный момент, когда я собрал все свою фотогеничность в кулак, так сказать, старушка взвизгивает привычное «сиськи», отчего я более еще расплываюсь в улыбке, делает разворот на 180 и, грузно перебирая короткими ножками, пытается ретироваться с места возможного (а кто его знает?!) исторического сражения, вдобавок кряхтя.

Ошарашенный и обиженный до глубины души, я только успеваю крикнуть: «Куда же вы, а как же фото?!». Но нет, старушка движется с уверенностью «товарняка», и вот высохшая глина ее пальто уже метрах в 15 от меня. Остается только уныло провожать взглядом, при этом все еще улыбаясь в странном предвкушении. Проходит время. И вот, повинуясь всем возможным законом динамики и логики заодно, старушка метре эдак на 20 трещит ручником и тяжело, сипло останавливается. Медленно, смакуя колорит момента, разворачивается, и я вижу покрытое потом и красное от горя лицо, а в глазах слезы как алмазы граненые блестят.

- На, скотина! – и протягивает на трясущейся сухой руке мой новенький Sony.

Не то, чтобы я был не рад, вы не подумайте, но, подойдя к ней, мне вдруг почудилось, что это я у нее краду фотоаппарат и что я, вполне вероятно, и впрямь скотина и оглоед.

- Стыдно, - шепчет старушка сквозь слезы, - стыдно…

- Стыдно, - думаю я и говорю, - бабуль, да бог с ним со снимком, пойдемте я вас накормлю лучше.

- Стыдно, - отвечает, - мне, старухе, стыдно…(что бы вы думали?!) за деньги твои буржуйские жрать! Пойду я.

Ну, и я пошел. Программа-то еще большая.

PC: я когда уходил, она вослед мне кричит: скотина ты неграмотная, бог говорится с Большой буквы.