Напившись болью, изувечив себя стыдом,
Вгрызаюсь в человеческое месиво московских улиц.
Круговерть из недобрых, холодных, закрытых лиц
засасывает –
сбивает –
сминает –
растворяет.
Это так страшно – быть
поглощенной,
погребенной,
стертой с лица земли
толпой!
Но я не могу больше прятать свой страх
за толстой кирпичной стеной комфортабельной
квартиры из трех комнат и раздельного
сан-
узла!

Ты ушел, убежал и, боюсь, навсегда
стал частью московских запруженных улиц.
Неужели уже
никогда
не увижу тебя?

Я БОЮСЬ!
Я БОЮСЬ!!
Я БОЮСЬ!!!

НЕ БЫВАТЬ!

И выбрасываю свое испуганное тело
Навстречу мутной волне людского цунами.
Потому что должна –
неизбежно должна
найти
в уличной мозаике из
белых –
смуглых –
черных –
желтых –
лиц
ТВОЕ –
единственное на всем
этом и том свете! ЛЮБИМОЕ! ЛЮБИМОЕ! ЛЮБИ–
мое лицо!

Просто –
чтобы
ухватить и не отпускать
ускользающий взгляд твоих
огромных –
синих –
мудрых глаз,
упасть на колени, виноватой сучкой скулить,
обхватить твои ноги и,
глотая слезы, шептать:

«ПРОСТИ! ПРОСТИ! ПРОСТИ!…
Прости, что я вчера
не сделала
тебе
послеобеденный минет!»