- Случайна ли жизнь? - На всё воля Ра и фараона. - Случайна ли смерть? - На всё воля Ра и Фараона.
|
Глаза видели только песок и дрожащую тень на нём. Атрез готов был есть этот песок. Словно собака лакать его, глотать судорожно, сухим языком вталкивая его в глотку, обжигая внутренности, глотать, глотать…. Лишь бы кончилось это мгновение. Лишь бы кончилась эта пытка взглядом в затылок, который жжёт горячее полуденного солнца. Того полуденного солнца, что на каменоломнях. О, Ра! Великий Бог Солнца! За что ты так невзлюбил эту долину? О! Ра! Зачем ты избрал своими утренними вратами именно эту долину? Или преднамеренно ты определил путь своей сияющей колесницы в самом нижнем слиянии двух Великих гор Аму и Лаг? Именно для того, чтобы, с помощью нисходящих ветров с холодного склона Грозной Аму, с разбегу взлететь на пологую вершину Великой Лан и к полудню воссиять всем своим великолепием на её пике?! О! Ра! Велик и светел путь твой! Песнь наша и мольбы о спасении - тебе! Песнь наша и мысли торжественны и… горьки сухими слезами… Песок, песок, песок. Вечный путь песка. Атрез ждал. Боясь поднять голову, боясь дыхнуть, шевельнуть жилкой ли, мышцей ли показать свой страх…. Ждал приговора. Смерти. - Встань, раб. Встань… - Аменхотеп, произнёс эти слова с некоторым облегчением. Сегодняшнее утро было для него знаменательным, и Великий Владыка Нубии, Благой Бог, был в хорошем расположении духа. - Господин…. Сей раб был доставлен на твой суд по древнему обычаю. Напомню… каждое утро седьмого дня, седьмого месяца… - Оставь, Хапу. Я знаю, что ты скажешь, слово в слово. Я должен судить раба милостью Ра. В чём же повинен сей раб? - Осмелюсь напомнить, мой господин, Ты можешь судить… именем Ра. - Имя и милость Ра неразделимы! Оставь свои советы для своей жены, Хапу! Я жду… - Сей раб осмелился стоять на ногах в Великий Полдень, мой господин. В тот момент, когда все послушные гонгу Падире, пали ниц ровно в час полудня, о, мой господин, раб стоял на ногах… - Имя твоё! Атрез вздрогнул от такого громкого голоса фараона. С трудом он понял, что обращаются к нему. От пинка стражника он икнул и чуть не повалился набок. С трудом распрямив спину, сжатую спазмом ушибленной почки, Атрез встал. Встал на колени. - Ну! - Атрез… - Громче! – голос фараона испуганно и гулко шарахнулся о стены зала и притих испуганным эхом. Вздрогнуло всё. - Атрез, мой фараон…. – кровь билась в голове раба и стучала в уши, словно удары бубна. - Ат-рез… - по слогам произнёс Аменхотеп, будто пробуя сочетания звуков на вкус. Многозначительная пауза для всех стала мучительной. Особенно для приговорённого. Тот уже закатывал глаза от страха. Наконец, фараон нарушил сгустившуюся тишь… громкой отрыжкой – явным свидетельством благодарности желудка Великого за сытный обед, - Ат-рез… имя твоё похоже на отрыжку. Атрез, словно подкошенный рухнул набок, спутав звук желудка Великого со словом «Смерть» и тут же потерял сознание… Стражники держали тщедушное тело на весу довольно легко. - Велите казнить, мой господин?.. - Нет! Он будет жить. Я сказал! - Да, мой господин. Ваша воля – Воля Ра… - Это МОЯ воля, Хапу! - Да, мой господин… - Последний раз я вас поправляю, Хапу. Вас я не прощу. Какой бы ни была моя отрыжка, визирь! - Да, мой господин… - и пал ниц. - Зовите послов Ассирии. Я намерен заключить ещё одно мирное соглашение. Четвёртое подряд. В честь победы моих войск в Судане! И я намерен закончить войны! Царём мира назовут меня потомки! – резко повернувшись вдруг к визирю, вновь вогнав того в трепет, фараон, вдруг заговорчески приблизившись совсем близко к нему, спросил: - Откуда такой сочный чернослив, что был сегодня на обед? - Я… - Узнай. Пусть наладят караван…. И раба… Раба этого ко мне в сад забери. Пусть с пальм паутину снимает. Не люблю паутину. Что-то я сегодня такой добрый….
Postscriptum:"Нет выше деяния, как подарить жизнь взамен смерти" (С) Дзен Су Янг.
|