***

- Александр Алексеевич, баня, баня нам, Шуковские пронюхали про контракт, все летит к чертям!!!

- Да?! Забавно, как знал, как знал, - высокий, стройный, он легко сел в рабочее кресло и, предварительно упершись ногой в край стола и оттолкнувшись, покатился к дверям своего кабинета, бросив на ходу, - Машунь, зайчик, сделай мне чайку.

Машуня принесла чайку и села напротив.

- Саша! – позволила он себе вольность, которую обычно не позволяет.

- Саша?! – удивился Александр Алексеевич, но вдруг ответил улыбкой. – Что, зайчик?!

- Я страшная?!

Адвокат, который привык уже к тому, что его за глаза иначе как занудой и не зовут, гулко засмеялся. В дверях растеряно застыл Егор. Таким шефа он не видел, хотя работал с ним уже почти год.

- Егорка, - сказал Александр Алексеевич мягко, - видишь ли, мы разговариваем, закрой дверку, плиз, и зайди минут эдак через пять и тридцать четыре секунды, будь таким добрым.

Егорка ушел, вежливо отошел от двери и посмотрел на часы. Выругался на себя, мол, какого посмотрел на часы, будто и впрямь собрался засечь пять минут тридцать четыре секунды, чертыхнулся, снова посмотрел на часы и засек.

- Ты не страшная, - прямо ответил адвокат, - а почему ты спрашиваешь?!

- Ууууу, - завела Маша, пустила соленую по щеке и с криком «другие шефы своих секретарш…» вылетела из кабинета. Александр Алексеевич не знал, плакать ему или смеяться. Машуня была симпатичной стройной девушкой (сам выбирал), но сегодня прилетала с отдыха жена. Жену адвокат любил. Это знали все: Егорка, Машуня, вахтерша баба Нина, уборщица Катерина Ивановна, даже жена – и та знала! Жена была моложе его на 11 лет, 11 месяцев и 21 день. Она была красива, но все, кто был близок этой семье, недоумевали: почему она – смазливое, избалованное и взбалмошное чудо. Все говорили: «Саша, она не для тебя!» Саша улыбался и парировал: «Я, между прочим, Александр Алексеевич, уважаемый человек»…

- …лексеевич, - услышал задумавшийся адвокат обращенное к нему Егором, - так что делать-то теперь?!

- Что делать?! – степенно выходя из ступора, переспросил шеф. – Ты что, Чернышевский?! Что делать?! Жить дальше! А что?! Нормальная такая рабочая ситуация.

Егор промолчал и вышел, пожимая плечами. Александр Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака Vertu, покопался в записной, поднес телефон к уху и посмотрел в окно – на притихшее Троицкое.

- Иванко, привет, привет дорогой, Шурик беспокоит, ага…

***

Он любил именно этот угловой столик в этом тихом и маленьком ресторанчике. Обычно сидел здесь один, пил коньяк и думал. Все шло как-то не так, он ведь хотел не так. Он хотел вспышек, фейерверков. Он перебирал свои старые рассказы. Так и не опубликовал. Может, испугался, может лень, а может лень – это тоже страх?! А впрочем, плевать! Он садился, пьяный, за руль, душил педаль и думал: ну вот сейчас, ну вот где-то здесь, ну должно же что-то случиться. Но ничего не случалось. Он приезжал домой. Смотрел в ее хитрый карие глаза, прячущие в себе его маленькую вселенную, раздевал ее, целовал, …, засыпал, зная, что проснется рядом с человеком, просыпаясь с которым, понимаешь, что тебе ничего больше в жизни не надо. Он уже 4 год думал о покупке острова, но пока денег не хватало. Эх, надо было публиковать роман, чем черт не шутит!

Она сидела напротив и что-то лепетала про море, звезды, белый песок. Он чувствовал ее. Всегда. Каждый жест, каждое дыхание. Это было сумасшествием, это кушало его так же медленно и неумолимо, как он поедал сырую рыбу с рисом. Кушало, черт побери, кушало. Он произнес это в прошедшем времени, почему?! Потоком матов, которые он не произносил со времен ее последней истерики с резаными венами и безумной любовь с невозможностью жить без него, пронесся мгновением в его голове. Но он взял себя в руки.

- Хочешь к нему?! – спокойно, с чувством, с толком, с расстановкой вынес вердикт адвокат.

Она «повисла», недоуменно глядя в переносицу мужу, с усилием, до хруста, сжав палочки, раздумывая: делать вид, что она не понимает, о чем он, либо делать вид, что понимает, но как он посмел. Он не решался смотреть ей в глаза – боялся, что заплачет. Вместо этого принялся палочкой «гонять» ролу по тарелке, «объезжая» другие ролы, приближаясь к намеченной цели. Он остановил ее в том месте, где ветка сакуры на тарелке упиралась в золотую каемочку.

Адвокат подобрал ролу-победильницу и положил себе в рот. Разжевывая нелюбимый рис, он вдруг представил, как невысокий смуглый кареглазый засранец нежно целует ее спину, вышел на секунду из себя, сломав разом обе палочки, от чего жена вздрогнула и заплакала, собрался с мыслями, затем с вещами, и сказал себе, отчаянно улыбнувшись: «Ну что, нормальная такая рабочая ситуация!»

- Поздравь меня, я выиграл снова, я ведь уже не умею проигрывать!

Выходя из ресторана, откапывая на ходу в карманах ключ от машины, он наткнулся на телефон. Порывом удалил номер жены. За ним шел сразу номер Мишки.

- Мишка, привет, узнал?! Как дела?! У меня?! Ты же знаешь, лучше всех!!! Надо увидеться. Когда?! Как когда – сейчас! Естественно бери, что ж мы, не люди, что ли?! Ну давай, жду через два часа.

Александр Алексеевич сел за руль. Потом вспомнил, что жена без машины и не любит ездить на такси. Вернулся. Глядя в пол, отдал ключи администратору и попросил передать вот той девушке за угловым столиком. Вышел, увидел «шашечки», сел и уехал.

***

Она вернулась домой уже за полночь. Ходила по городу, думала. И то и другое делала, кажется, в первый раз. Ходила под окнами его офиса, думала о том, что она сделала и о том, как дальше жить. Он же прощал один раз. Но там другое, а сейчас. Как он узнал?! А впрочем, плевать! Важно не это. С диким остервенением, с бредом в голове, со скрежетом отбеленных зубов в ней родилось «я действительно его люблю, я, на самом деле, не могу жить без него». Черт, без кого?! Я запуталась. Леша, Лешенька. Без тебя. Без тебя не могу.

Дверь в квартиру медленно открылась. На пороге стоял пьяный вдрызг Мишка. Сколько лет она его не видела. Был когда-то лучшим другом Сашкиным. А потом появилась она. Хм. А ведь Мишка ей всегда нравился: эдакий мачо, постоянно окруженный красивыми девушками. Девушкам нравятся мужчины, рядом с которыми красивые девушки. Да, и Мишка ей нравился, когда-то, но только не сейчас. Мишка это знал, как знал и другое, чего она не знала. Сашка всегда выигрывал. В девушках, в картах, во всем. Никогда Мишке не удавалось с этим что-нибудь сделать. Да, были у него девушки, были деньги, но это все было иллюзией созданной им для поддержания самой этой иллюзии. А Сашка жил. Он это осознал сейчас, пожалуй, очень ярко, он прочитал это в ее глазах, а она нашла вдруг это в его глазах. Они брезгливо посмотрели друг на друга; она еще и презрительно фыркнула.

- Где?! – неожиданно для себя плаксивым, умоляющим голосом спросила она.

- Мммм, - Мишка было приподнял указательный палец, чтобы, собственно, указать на дверь спальни, но вовремя опомнился и покачал пальцем, с трудом выдавливая из себя: низя!!!

Она скользнула под его рукой, которой Мишка уперся в дверной косяк, преградив ей дорогу и прыжком подскочила к двери искомой комнаты. Вздохнув, она открыла дверь, вглядываясь в дрожащую темноту. Мгновение потратив на беглый осмотр, она низко и тяжело застонала. Но ее стон, как, впрочем, ее присутствие здесь были лишними, и слились в единый звук со стонами, родившимися до нее. Она, стараясь не упасть в обморок, включила свет, ощущая тугой ком в горле, прошла к шкафу и зачем-то начала в охапку собирать все подряд вещи – и свои, и мужа, - приговаривая: «Все я ухожу, ухожу, ухожу, уезжаю». Но все это почти шепотом, срываясь иногда на мелкий плач.

Две совсем юные особы томно смотрели на нарушительницу их позора и безумия, тяжело дышали носом и ждали. Александр Алексеевич лежал на спине, забрав руки за голову, и смотрел в потолок. Ему хотелось, демонстрируя пьяную удаль, плевать в него, но, осознавая непредсказуемость последствий такого акта, он не решался и тоже ждал. Вскоре она вышла из спальни, отчетливо напоминая пугало, увешанное чем попало, прошла мимо спящего у открытой входной двери Мишки, пнув при этом его каблуком в живот, спустилась, вышла из подъезда, села в машину мужа и тут только сорвалась в истерику. Впервые в жизни она не просто говорила, что не хочет жить без него – она не хотела.

Адвокат выждал паузу после ухода жены, подумал про веревку, мыло и продолжил.