Никогда не понимал, как можно хранить вещи на память
|
Мы были изрядно пьяны, когда на крыльце одного гостеприимного дома она сказала мне: “Я тебя люблю”. А ведь об этой женщине я тогда и помечтать-то не смел. Видя ее, все повторял дурацкую поговорку: “Хороша мол, Маша…” Ну что я мог теперь поделать! В горсаду клумбы писали мне: “Моя Мария!” Баржи на реке пели: “Мария моя!” Все встречные девушки абсолютно уступали ей по всем параметрам. Красота ее была бесспорна и непререкаема. Происходящее являлось кульминацией моей жизни, выше быть ничего уже не могло, все дальнейшее выглядело послесловием, все последующее не имело значения. Мы встречались. Ее губы были сухими и горячими, она дрожала, я дрожал, секс был невозможен и откладывался. “Не надо путать страсть и эрекцию”, - сказал кто-то из великих.
Увы, мы оба были несвободны. Возникали проекты: - Давай удерем в деревню! Я буду экономистом в колхозе. - А куда я дену Даньку? Вадим не отдаст… Смотри, вон Волопас с Северной короной. - Хочешь, я тебе расскажу про жирафа?.. Послушай, далеко на озере Чад… Проекты были бесплодны.
Мы прекратили наш роман усилием воли. Я писал ей письма со словами: “Не думай, что все кончено, все только начинается. Главное – переписка”. Она звонила и, услышав мой голос, отключалась. Я писал: “Я приду к тебе и своим присутствием заражу всю твою квартиру, все твои предметы, мебель и ковры; тебе придется все выкидывать, ты выдерешь меня только с мясом!” Она опять звонила и отключалась. В каждом новом помещении я искал крюки и штанги: “От люстры не выдержит, а вот вывих батарейной трубы подойдет”. Не то чтоб я тотчас собирался повеситься. Просто изучал возможности. Эта привычка преследовала меня потом, наверно, года два. Еще хотел спиться, но пить хотя бы два дня подряд организм категорически не мог! Меня рвало.
Жена, как могла, помогала мне в той беде. Она меня и выходила. |