Ну вот, опять.

Опять этот стол, покрытый зеленым сукном, опять полумрак, который стойко поддерживают девять толстых свечей и мерцание хрустального шара. Хозяйка снова перешла на трагический и проникновенный шепот, а очередная жертва, попавшая к нам в руки, не дрожит, не трепещет, замерла в ожидании, околдована монотонными интонациями и не сводит глаз со стола, на который медленно выкладываются карты.

А тут я! Во всю ширину своей улыбки, со всей пестротой своего наряда, весельчак, балагур, паяц гуттаперчевый. Здра-а-а-ствуйте!!!

Впрочем, стоп! Думаю, вам не очень-то и понятно, что происходит и кто я такой. Поэтому. Разрешите представиться – Шут. Или Дурак. Как кому угодно. На второе название не обижаюсь, но предпочитаю все же, чтобы именовали Шутом. Дурак – это как-то слишком созвучно традиционной карточной игре, а я не имею к ней ни малейшего отношения. Живу в колоде, разумеется. В этакой большой коммунальной квартире на семьдесят восемь персон. И все они переполнены собственной значимостью, причем по самое не балуйся - какая-нибудь Двойка Мечей обязательно считает, что именно она определяет людские судьбы в большей мере, чем все остальные. Впрочем, как говорит наша хозяйка, все зависит от расклада. И я склонен ей верить, ведь только ей удается разглядеть в нашем хаотичном выпадении какую-то логику, знаки и символы разные там.

И, как во всяком месте, где одновременно находятся столь много различных и ярких, а точнее, ярко раскрашенных индивидуальностей, у нас буйной порослью расцвели группировки всяческие. Нет, не в смысле там пара паханов, держащих всю колоду и собирающая дань с Младших Арканов, а, скажем так, сообщества по интересам. Вот я, например, с удовольствием распишу пулю с Магом, Правосудием и Повешенным (за ним всегда забавно наблюдать, особенно когда он пытается не показывать свои карты, вися на одной ноге вниз головой), но сторонюсь Дьявола, Отшельника и Башню. Последнюю особенно, уж больно она темная, мрачная, а мой ярко-зеленый камзол дюже плохо сочетается с подобными настроениями, а ее… Ее все во мне раздражает: и лицо, дескать, отражает непомерную страсть к вину, и спутники мои постоянные, тигр с крокодилом, без намордников, а съехавшая между ног пряжка в форме солнца – так это вообще верх неприличия. Зануда, одним словом.

Еще что у нас происходит? Временами Младшие Арканы начинают мутить воду, набравшись непонятно откуда революционных идей, и готовить идею бунта, дабы сбросить, наконец, иго этих крутых, которые белая кость. Но дальше переговоров речь никогда не заходит, не могут они найти консенсуса друг с другом, панимаишшшь. Все-таки дает о себе знать то, что по сути своей, они те же самые пики, черви, крести и буби, которые вечно бьют друг друга. Мы же смотрим на их потуги как на баловство больных, но любимых детей. Так и живем, в общем. Всего и не упомнишь.

Точнее жили.

Началось все с того, что зачастила к нашей хозяйке одна дамочка. Сама с виду ничего особенного, вопросы тоже всякие дурацкие задает. Мелкие совсем, почти хозяйственные. Впрочем, об этом я судил со слов Императора, а, по его суждениям, все наши клиенты – либо сумасшедшие, либо неудачники.

И вот однажды я взял и выпал из колоды прямо перед означенной выше барышней. Надо сказать, что хозяйка наша – дама опытная и картами почем зря не сорит, так что, похоже, не обошлось здесь без жеста провидения. А вот я, стало быть, взял и свалился. Что могу сказать? Врал Император. Или ничего не понимает в женской красоте. Или я ничего не понимаю, куда ж нам до царственных особ. Короче, разное у нас видение женской красоты. Это было чудо какое-то просто, как говориться “легкое, воздушное, к поцелуям зовущее”. Смотрит на меня своими большими изумрудами в сорок семь каратов каждый и нежно так произносит “Дурачок!”

Что? Изумруды в каратах не измеряются? Вы уверены? Вот когда будете уверены, тогда и перебивайте, а сейчас не сбивайте с мысли, бога ради!!

Я уже говорил, что Шутом зваться предпочитаю, но тут… Словно кошку по шерсти погладили, захотелось заурчать, замурлыкать и свернуться калачиком у нее на коленях, да только куда ж я со своего листка картона денусь.

А хозяйка уже начала ей втирать, мол, это все неспроста, знак выпал, теперь ничего не нужно бояться, ведь я – весьма благоприятный символ. И вдруг предлагает ей забрать меня с собой. На недельку. Пусть, говорит, поработает вашим талисманом, попривыкните друг к другу, познакомитесь, а там, глядишь, и проблемы все сами с собой рассосутся. Ну, а если понадобится-таки моя помощь, то он вам и нагадает самый благоприятный расклад. Я, если честно, о таких способах гадания и слыхом не слыхивал, да и хозяйка моя особой вариативностью в них не отличалась. Либо девять карт выложит, либо Кельтский Крест соорудит и только для самых привилегированных клиентов на Колесо Бытия расстарается. А тут раз и такое. Впрочем, дальше я подумать не успел, потому что я уже был поднят со стола и…

Вот вас когда-нибудь засовывали за пазуху? Уверен, что нет. Клянусь, вы много потеряли. И рассказывать об этом без толку, все равно не сможете понять как это бывает - после того, как всю жизнь чувствуешь лишь огрубевшие подушечки пальцев гадалки и трешься боками о таких же, как сам, картонных собратьев, ощутить нежный бархат кожи и окунуться в ее аромат, смешанный с цветочными тонами духов. Э-эх! Не понять вам этого никогда! В общем, за одно только это я уже был готов подговорить всю колоду обеспечивать ей самые благоприятные расклады пожизненно.

Через час блаженства я был извлечен на свет и торжественно водружен на зеркало у прикроватного столика. Временная повелительница погладила рукой мое изображение, улыбнулась и сказала “

- Что ж, дурачок, надеюсь, ты принесешь мне удачу.

Она возвращалась каждый раз ближе к ночи, включала настольную лампу и начинала говорить. О том, что произошло с ней за день, какие мысли приходили ей в голову, что она ждет от будущего. Если честно, то я не очень-то много и понимал, потому как не был посвящен в предысторию текущих событий, но сумел уловить, что жизнь ее полна метаний и неопределенностей. Что в ее жизни есть два человека, с одним из которых она вместе уже много лет и они очень привыкли друг к другу, а другого она то любит до умопомрачения, то гонит прочь, в его семью, напоминая расхожую истину, про то, что на чужом несчастье счастья не построишь, а, в итоге, сама не понимает, чего хочет. Что на работе она получила сколь выгодное, столь и рискованное предложение, которое или ввысь поднимет, или за решетки и проволоки пошлет. Что сердце в последнее время подает излишние признаки своего существования, колотится, колет, а к врачу идти страшно – вдруг там действительно что-то серьезное. Что когда-то она так любила рисовать, что руки были постоянно измазаны то гуашью, то графитом, а за последние три года разве что рожицы шариковой ручкой рисует. Что скоро зима, а она ее так не любит, потому что в этом городе нет настоящей зимы, здесь всегда сыро, слякотно и снег лишь по праздникам. Что увлечение гаданиями было сначала всего лишь попыткой развлечь себя, которая постепенно переросла в твердую веру в то, что все неспроста и все возможно. И еще массу всего остального.

Еще она рассказывала мне про меня. Зачитывала, как меня можно по-разному толковать, описывала мои достоинства. Много интересного узнал. Оказалось, что я действительно парень – не промах. Наверное, она пыталась меня таким образом задобрить, но этого и не нужно было, хватало лишь одного взгляда этих пронзительных в своей глубине зеленых глаз (сколько я там сказал каратов? После того, как присмотрелся, добавлю еще по десятку.)

Иногда она забиралась с ногами на диван, включала лампу, которая горела диковинным фиолетовым светом, укутывалась в объятья шали и молча смотрела в окно, по которому барабанили мокрые снежные хлопья. И тогда все пространство вокруг наполнялось чем-то невыразимым и звонким. Словно в воздухе повисало нечто такое, о чем не говорят ни вслух, ни шепотом, не пишут в книгах и не показывают по телевизору. Имя этому диковинному и загадочному зверю – тоска и живет он в каждом. Ее зверь был очень силен, ухожен и взлелеян. Но, несмотря на всю чарующую красоту подобных моментов, я чувствовал себя, словно не в своей тарелке, словно беру то, что по праву не мое.

Днем же она убегала по своим неотложным делам. и моим единственным развлечением было разглядывание того места, где я оказался. В принципе, ничего особенно сверхъестественного в этом доме ( который я уже на третий день своего пребывания в нем стал тайком именовать нашим) не было, разве что запредельное количество милых, но совершенно бесполезных безделушек. Многие смогли вовремя затушить в себе огонь расхожей страсти к скупке красивых безделиц, а вот ей этого сделать не удалось. Подсвечники всякие в громадном количестве, шишечки, ракушечки, колечки, брошки так и липли к ее ладоням, а ее деньги, соответственно – к верхним конечностям лиц, продающих эти маленькие радости жизни. И сколько бы она не пыталась убедить себя в неразумности подобных трат, но вот как только доводилось углядеть какую-нибудь бесполезную красивость, то ничего не могла с собой поделать. Причем высматривала она почему-то по большей части то, от чего другие с поразительным постоянством отводят взгляд. То ли потому что эта вещь слишком уж выделяется из обыденного ряда, то ли из-за ценника с весьма внушительной суммой.

И она постоянно называла меня Дураком. Точнее дурачком. Либо прогоняла это мое прозвище через несколько иностранных языков, произнося нараспев “The Fool, Le Fou, Der Narr”. К концу этой недели я уже стал забывать, что меня могут именовать и по-другому и стало казаться, что-нибудь обязательно должно произойти, и я задержусь здесь еще. Наивный.

Дни были до неприличия быстротечны и, спустя неделю, я вновь оказался на своей исторической родине – в колоде. И, конечно, тут же стал персоной дня. Семьдесят семь персоналий желали от меня получить ответы именно на их вопросы, а я в ответ лишь глупо улыбался и бормотал под нос, словно считалочку, свое имя на трех иностранных языках. В итоге Император и Башня спелись и во всеуслышанье объявили, что никто меня не забирал, а всю эту неделю я провалялся под шкафом, вместе с пылью и мусором. Коалиции двух подобных тяжеловесов возразить было некому

.

Само собой, я не сумел провести подрывную работу в массах по созданию заговора с целью обеспечения даме своего сердца благоприятных раскладов. Вообще-то я думал, что у меня на это будет время, но обычно случается по-другому. Ведь когда думаешь, что в запасе вагон и маленькая тележка минут ли, дней ли, лет ли, то оказывается, что твое время уже истекло.

И вот снова стол, снова зеленое сукно подо мной и такого же цвета глаза наверху. Что ж, осмотримся. С обеих сторон от меня старые приятели слева Маг, невесело смотрит, того и гляди, пороняет все, чем жонглирует, справа Правосудие, другая картежная подруга, балансирует, оперевшись на свой меч и почему-то саркастически улыбается. Дальше Вечность многоликая, рядом с ней Рыцарь Мечей галопирует, дальше мелочь какая-то, пятерка Жезлов и двойка Дисков, рядышком гордый профиль Императора, еще кто-то, ну, и посередине я. Перевернутый. Напрягаю свои дурацкие мозги под шутовским колпаком, чтобы истолковать наше положение…

Стоп! Все понятно. Хуже – некуда. Кердык по всем параметрам. Хозяйка моя морщит лоб, словно старается среди нас отыскать светлое пятно, да где уж тут его найдешь… Выбирай все, что подвернется – хочешь сумасшествие, хочешь болезней ворох, хочешь дом казенный. И тут я вспомнил. Вспомнил все, что произошло со мной за последнюю неделю и то, что говорила про меня моя… Непонятно кто, да и не моя вовсе, ведь по всем законам природы она никогда не сможет быть моей, потому что я – всего лишь карта. Тhe Fool, Le Fou, Der Narr. Но вместе с тем.

Я – тот, кто идет по жизни с маленьким узелком, в который бережно упакован весь его жизненный опыт. Тот, кто разматывает спираль бесконечности и скручивает ее в новые, причудливые, одному ему понятные витки. Тот, кто дает советы молодому и неопытному демиургу, как именно нужно творить первый создаваемый им мир. Тот, кто следует зову своего сердца и способен идти, куда бы оно не вело.

Да, я – это он. СуперШут. И я сейчас отсыплю вам всем на орехи и покажу кузькину мать! Вы поймете, почем фунт лиха в неурожайный год и на что способен весельчак, балагур, паяц гуттаперчевый!

Когда за посетительницей закрылась дверь, гадалка медленно разложила перед собой всю колоду и пересчитала карты. Потом повторила эту процедуру еще раз и еще раз. Результат повторился. Она помассировала виски, стимулируя тем самым мыслительный процесс. Никакого результата, все по-прежнему. Перед ней на столе лежала ее любимая колода, в которой почему-то присутствовали две одинаковые карты, на которых держались за руки влюбленные, и не было глуповато улыбающегося обладателя зеленого камзола, символизирующего нулевой Аркан.