Утро было пасмурным, и день был пасмурным. Чуть освещенная чуть комната содрогалась от звуков раскатистого, глубоко, мягкого грома. То и дело окно вспыхивало на полу, гасло, и на этом месте оставалась только зола. Предметы в комнате не отбрасывали тени, наоборот они держались друг другу поближе… Им было страшно.

Дождь лил не сильно, не слабо. И даже не лил. Он стучал в окно, как будто хотел попасть в комнату, отогреться, попить чайку и покушать плюшек. Поболтать. Посмотреть хоть на грозу с другой стороны.

С самого утра было серое небо. Уже было ясно, что будет дождь. Все закрыли окна, завесили занавески. И никто его не впустил к себе. Так он бедный стучал до самого вечера. Стучал и стучал, гремел, сверкал, усиливался, и всё равно было не понятно: злился ли он, обижался ли на всех.

Оритто сидел на полу и пускал слюнов. Слюны разбегались, пенясь от злости, и прятались в деревянном полу. Каждый новый слюн, также как все, без единой мысли о своей особенности исчезал навсегда в полу. Оритто поднимал взгляд вверх, уставлял его в потолок и слушал, как дождь ходит по крыше. Потом переводил взгляд на окно и считал на нем капли.

Что это было? Слезы дождя? Или так просто брызги, оставлял после своего стука промокший насквозь дождь. Ничего не происходило, пока Оритто изучал потолок, окно, а потом и пол. Только окно иногда вспыхивало и сгорало дотла. Как только Оритто нащупывал глазами пол, тут же слюны начинали разбегаться и исчезать. Иногда Оритто посматривал в темноту вязкую, тухлую, где пряталась дверь.

Надо сказать, картина была ужасающей и жалкой, просто у Оритто случилось горе…