Бывает легко и трудно, запутанно и сложно, нежно и воздушно…. А как у меня? Наверно, всё вместе и всё сразу. Что значит быть чьим-то человеком? Надеяться, ждать, плакать, встречаться, дарить улыбку, дарить свою любовь. А что если любовь одна. Твоя, неразделённая, когда ты кричишь о ней. Она расплывается вокруг тебя, и это всё. Растворившись в воздухе, она не находит отклика. И ты снова звонишь, кричишь, рыдаешь.

Преступление против самой себя.

- Не позволяй никому переиграть себя, не позволяй никому приносить тебя в жертву.

Тёмная ночь. Берег моря. Ты сидишь за моей спиной и рассказываешь, что было здесь десять лет назад. Десять лет назад мне было 9 лет. Я была в пятом классе. Я ничего не знала о любви, сексе, семье и детях. По-моему, и сейчас не знаю. Ты и десять лет назад был взрослым, умным, нужным и может быть любимым. Но и мне было неплохо.

Я играла в куклы, бегала со старшей сестрой на стройку и прыгала с плит на песок. Летом ездила к бабушке на дачу, лежала среди грядок с клубникой и читала “Волшебник Изумрудного Города”. А тихими осенними, зимними и весенними вечерами сидела в папином кабинете на подоконнике и ждала его. Иногда, мне кажется, что я так и осталась сидеть на этом подоконнике.

Закрываю глаза и слышу тот же самый звук проезжающих мимо машин, а если зажмуриться посильнее, то можно почувствовать холодное стекло окна, к которому я прижималась лбом, чтобы вглядываться вдаль, чтобы не пропустить…

Порой машина заворачивала к нашему подъезду, открывалась дверь и из машины выпрыгивал папа с неизменной чёрной сумкой через плечо, разбухшей от невероятного количества “важных секретных бумаг”. По мне, в них не было ничего такого важного. Проходило пару дней и все эти бумажки переползали из его сумки в шкаф, откуда мы брали бумагу для рисования. Какая экономия!

Как только из машины выходил отец, я открывала окно, высовывалась из него и кричала: “Привееееееееееет!” Папа поднимал взгляд наверх и, улыбаясь, сердито кричал: “Немедленно закрой окно, а то вывалишься, не дай Бог!” Я, смеясь, закрывала окно и бежала к входной двери. Она открывалась и на пороге стоял он. Всегда улыбающийся, любящий и самое главное – мой! Мой папа!