Звонок телефона был подобен назойливому мяуканью вечно голодной кошки. Отражаясь от заспанных монументальных предметов интерьера и просто прикорнувших в уголке декоративных мелочей, он разделял позднее декабрьское утро на сладостно-дремотное "до” и тягучее, неудобоваримое "после”. Заслышав его, ночь собрала в охапку еще не прокрученные сны, дескать, кина не будет, и отправилась искать тех, кому можно было бы предложить для просмотра ряд новинок проката., оставив утру незавидную долю зажигать свет и приводить в порядок зал.
Он смотрел на истерично трещавшую пластиковую коробочку, твердо зная, что ни за какие коврижки не станет снимать трубку. Хорошие вести не торопятся к своему владельцу таким варварским способом, а без встречи с плохими можно и обойтись, все равно сами найдут. Телефон не сдавался. Тогда он повернулся к аппарату спиной и натянул одеяло на голову, мол, никого здесь нет и не надо понапрасну тратить время на выслушивание длинных гудков. Трюк не сработал, видимо тот, кто держал провод с другого конца, не был настолько доверчивым и наивным, чтобы повестить на подобное. Оставалось пойти на крайние меры, то есть на косвенное физическое воздействие. Орудием возмездия была выбрана подушка и уже через секунду цель была поражена, о чем свидетельствовал глухой удар и наступившая за этим тишина.
Однако тот, неизвестный, кто удосужился набрать цифры его номера в столь несоответствующее время, в какой-то степени цели своей все же добился. Сна уже не было ни в одном глазу. Выбора не оставалось – нужно было начинать новый день, пусть даже и таким неприятным образом. Он встал с кровати и подошел к окну. За стеклом шел, ставший обычным для этого города, декабрьский дождь, который полировал серую наледь с упорством, достойным гораздо лучшего применения. Но так как расписание жизни людских муравейников составлено в соответствии с днями недели, а не со временами года, то по этому грязно-серому катку, чертыхаясь и матерясь себе под нос, уже прокладывали путь к своим конторам вереницы пешеходов, а коричнево-бурую жижу дорог рассекали торопливые авто, цвета которых были изредка различимы, в основной же массе они практически сливались с грязным месивом.
Он никуда не торопился и начинавшийся четверг не являлся для него последним привалом перед решающим рывком к выходным. Дни его не были поделены в соответствии с окрасом чисел в календаре, просто еще один фрагмент жизни и у него, впрочем, как и у любого другого, не было обязательной программы, заполнявшей все время до вечера. Он был в стороне. От суеты, погони за славой, карьерой, деньгами, престижем и прочими манящими остальных вершинами. От обязательных каждодневных встреч с теми, с кем нет ничего связывающего, кроме совместного просиживания штанов на протяжении пяти дней в неделю. Нерегулярные заработки позволяли худо-бедно держаться на плаву, а большего и не требовалось, слишком уж большую цену приходилось за это платить. Впрочем, и все остальное в его жизни было настолько же нерегулярно, непродолжительно и ненадолго. Временами это угнетало до зубного скрежета, но периоды депресняка проходили и все становилось, как раньше. Один старый знакомый как-то назвал его оверсайдером, пояснив, что существуют инсайдеры – это те, кто, как он выразился "в теме, секут ее и движутся” и аутсайдеры – "те, кто тему не сечет, всегда отстает и натужно и безуспешно старается догнать первых”. И немного помолчав, добавил
- Ну, а ты, прямо неведома зверюшка какая-то. Чисто оверсайдер. Тебе на любую тему пофигу.
Он тогда отшутился в ответ, но про себя подумал "Неправда твоя, пусть мы и знакомы столько”. Существовало одно трепетное стремление, которому можно было отдать всего себя без остатка. Будучи человеком с разносторонними интересами, он впитал в себя, подобно губке, массу разнокалиберной информации, именуя ее про себя пафосным словом "знание”. Сформировавшееся в процессе накопления твердое убеждение в том, что это знание необходимо для того, чтобы его передавать, родило неуемное желание нести эту массу в массы. Хотя это слишком громко сказано, словом "массы” обозначились трое знакомых, чьи жизненные неприятности он попытался излечить подобным образом. Но после того как почти год был потрачен на теорию с практикой, стало понятно, что его ученики хотели только одного – научиться так же разговаривать. Чтобы казаться умнее в собственных глазах, производить впечатление на окружающих, нравиться девушкам, да чтобы просто не было скучно. Все тот же помянутый приятель, которому он время от времени поведывал о происходящем, посмеивался над ним, типа, сэнсействуешь помаленьку, а зря. ведь по большому счету – баловство это все, а три дня назад, выслушав его признание неудачности эксперимента, с хладнокровностью бывалого патологоанатома препарировал все произошедшее, доказав старый тезис о неблагодарной учительской доле.
Да тут еще и дождливый декабрь, будь он неладен. Настроение четко легло в дрейф далеко ниже ватерлинии, да и самочувствие, подорванное противным недозимьем, стремилось туда же. Наступившая пора будто питалась силами жителей захваченных ей территорий, высасывая наполняющее их через тонкую соломинку. Он отошел от окна, натянул валявшуюся около кровати одежду и только собрался отправиться на кухню, чтобы соорудить нечто съестное….
… как…
Телефон снова ожил. Обиженный варварским отношением к собственной персоне, он негромко поскуливал из-под накрывшей его подушки. Но на этот раз у него не получилось раззвониться во весь опор, так как подушка незамедлительно отправлена в угол лаконичным ударом ноги, а спустя секунду трубка попрощалась с рычагом.
- Алло!
Ответа не было. Ни шорохов, ни намека на чье-нибудь дыхание, ни даже гудежа телефонных линий. Стерильная тишина.
- Говорить будете или вы немой? – осведомился он у молчавшей трубки, и, подождав пару секунд, вернул ее на законное место в углублении аппарата. Утро отчаянно не задавалось.
Спустя полчаса новый звонок застал его за предпоследним глотком только что сваренного кофе. Правда, на этот раз его инициатор оставил телефон в покое и перешел к более активным действиям. Звонили в дверь. Это был уже перебор и, приняв у чайника эстафету закипания, он решительным шагом пересек коридор и рывком открыл дверь, Заготовленная гневная тирада было дернулась наружу, потом чертыхнулась и застряла поперек голосовых связок. За порогом стояла абсолютно незнакомая девушка и внимательно, даже с некоторой придирчивостью изучала его лицо.
Повисла театральная пауза. В полминуты, никак не меньше.
Первой этот столбняк нарушила незнакомка. Она вытащила из кармана куртки небольшой блокнотик в ярко-красном переплете и принялась что-то в нем искать, периодически поднимая вверх указательный палец, словно требуя этим жестом тишины и внимания. Найдя, наконец, необходимую страницу, она внимательно вгляделась в написанное там и, не отрывая глаз от блокнота, прочитала его фамилию, имя и отчество. После чего вновь подняла глаза, улыбнулась уголками губ несколько обалдевшему выражению лица напротив и спросила.
- Правильно? Это именно вы?
Он кивнул, прокашлял горло и почему-то, без единого слова, жестом пригласил ее пройти внутрь. Тонны информации, усвоенной из страшилок, распространяемых различными СМИ, подначивали его, дескать, сейчас из лифта выскачет орда цыган, чертова дюжина маньяков, пяток террористов, пара киллеров, ну, на худой конец Бен Ладен какой местного разлива. Но захлопывать дверь было поздно, незваная утренняя гостья уже миновала дверной пролет и теперь обходила его квартиру, причем как-то слишком по-хозяйски. Он последовал за ней, на ходу соображая, почему он так странно податлив и что теперь делать.
Молчаливая экскурсия завершилась на кухне. Гостья удовлетворенно покачала головой и расположилась за столом, отодвинув остывшие остатки завтрака. Он сел напротив и наконец-то смог ее рассмотреть. Не запоминающееся лицо с правильными чертами, глубоко посаженные глаза, длинные прямые черные волосы. В одежде тоже присутствовал исключительно черный цвет и если добавить к этому полное отсутствие косметики, бледность лица и колючий, прожигающий насквозь взгляд, то персона напротив производила очень даже мистическое впечатление…
- Итак, приступим, не откладывая в долгий ящик и не прикрываясь путаными предисловиями. – прервала его размышления гостья – Классик говаривал про пренеприятнейшее известие, так вот, я именно с ним. Имею честь сообщить, что линия судьбы, жизни, да и все прочие линии ваши подошли к концу. Сейчас. И мне надлежит забрать вас с собой. Да, я не представилась, впрочем, на то, чтобы рассказать, кто я и что я уйдет масса времени, а его у нас нет. Так как людям свойственно называть нас смертью, то остановимся на этом прозвище, можешь смело меня так именовать, я не обижусь. Кстати, ты не против того, что я с тобой на ты? Просто выкать особо неуместно, мы ведь все-таки сейчас в одной упряжке.
Ему показалось, что сердце выпрыгнуло на стол и скачет по нему, словно заводной заяц. Лишившаяся своего насоса кровь застыла в жилах, горло иссохло, а в голове застыла фраза из бородатого анекдота "Да ты не бойся, я за канарейками пришла”. Только вот канареек в его доме отродясь не водилось, впрочем, как и любой другой живности. Лишь в детстве у него жил кот, перенесший на себе все прелести совместной жизни с подрастающим человеческим детенышем. Окончилось их совместное проживание тем, что его хозяин, почему-то решивший, что кот страдает в неволе, оставил его в подвале детского сада, расположенного напротив. Что дальше произошло в судьбе этого небольшого пушистого комка, он не знал, но чувство вины преследовало по сей день.
- А вы…. Ты … так ко всем приходишь….те?
- К кому как. К тем, кто умирает насильственно или к самоубийцам, не получается, ведь все должно произойти неожиданно, либо как задумано. А к таким как ты, которых застает кровоизлияние в мозг на собственной кухне, успеваем. Впрочем, не время тебе сейчас задавать вопросы, ты и так за свою недолгую жизнь помучил ими других. Да и времени у меня в обрез, разумиралось сегодня вашего брата, как никогда и ко всем надо успеть. Будем придерживаться процедуры. Сейчас я должна зачитать тебе историю твоей жизни. В кратком изложении. Если с чем-то не согласен, возражай прямо сейчас, другого шанса не будет.
Последующие пятнадцать минут были посвящены упоминаниям о ключевых событиях его судьбы, начиная с анкетных данных и заканчивая внутренними переживаниями. Закончив, она закрыла блокнот, к которому время от времени обращалась за подсказкой, встала из-за стола, подошла к окну и вгляделась в висящее за ним грязно-серое марево.
- Итак. Что же мы имеем в сухом остатке. Не был, не состоял, не участвовал, не добежал, не долетел, не доскакал… Когда-то не хватало времени, когда-то сил или желания, когда-то было просто лень – весьма незавидная участь. Думал, что впереди времени вагон с прицепом?
Он облизнул пересохшие губы и надтреснуто выдавил из себя
- Надеялся.
- Зря, зря, зря…. Вот всегда вы так. Надеетесь – из ее тона явственно сочилась издевка – Вот скажи мне, чем ты сейчас можешь оправдать то, что существовал?
В его голове вспыхнула мысль, что возможности оправдаться больше не будет. Необходимо что-то ответить, незамедлительно, иначе…. Он понятия не имел, что тогда будет, но то, что это ему не понравится, чувствовал нутром.
- Я…. Я много узнал и понял об этом мире..
- А видел ли ты его, мир-то! – похоже, ему попалась весьма циничная и озлобленная смерть – Судить о мире, почти не покидая собственного города и изучая все остальное глазами Сенкевича, просто тупо. Твое же, кстати, выражение. А к небу ты глаза когда в последний раз поднимал? И вспомнить-то не сможешь, в юности, наверное. Да, я согласна, что ты пытался понять, то, что вокруг тебя происходит, но не мог почувствовать.
Она незаметно вернулась на свое прежнее место за столом напротив его и, впившись в его лицо своим колючим взглядом, продолжала
- Ты пытался научить других людей жизни, а сам-то что создал в своей? Только прятался за тезисами и истинами, которые служили тебе оправданиями. Вот, например, одна из твоих любимых фразочек, про то, что ты противник института брака. Правильно, да?
Он едва заметно кивнул головой. Действительно, дворцы бракосочетаний, тетка с медалью на пузе и прочие атрибуты этого ритуала не вызывали в нем никаких положительных эмоций. И как только в его отношениях с противоположным полом хотя бы появлялся намек на это, он тут же старался эти отношения закруглить. Не потому, что дорожил некой мифической свободой, просто так было легче.
- А тебе не кажется – продолжала собеседница – что прослыть противником какого-либо института гораздо легче, чем просто взять на себя смелость отвечать за жизнь одного конкретного человека, помогать ему, оберегать его и разделить с ним ответственность за его судьбу? Или, вот ты постоянно старался кого-то учить разным вещам, а сам-то что создал? Ладно, хватит оправдываться, все равно ничего дельного не выйдет . Она, наконец, отвела от него глаза и, направив взгляд куда-то вверх продолжила.
- Знаешь, есть такая старая притча. Плыли как-то в лодке Ходжа и ученый брамин. Когда проплыли они треть пути, спросил брамин Ходжу
- Скажи мне, знаешь ли ты, что такое математика?
- Нет, это мне неведомо - ответил Ходжа
- Значит, ты треть своей жизни прожил зря – засмеялся брамин
Плывут они дальше, две трети проплыли, и снова спросил брамин Ходжу
- Скажи мне, знаешь ли ты, что такое астрономия?
- И это мне неведомо - ответил Ходжа
- Значит, ты две трети своей жизни прожил зря – опять засмеялся брамин
Плывут дальше и вдруг, незадолго до конца пути, налетел шторм и лодка начала тонуть.
Тогда Ходжа поднялся в лодке, посмотрел на брамина и спросил
- Скажи мне, об ученейший из ученейших, умеешь ли ты плавать?
- Нет. – ответил брамин - Значит, всю свою жизнь прожил зря - сказал Ходжа, вздохнул и уплыл А брамин утонул. "
На этих словах она вновь опустила глаза и посмотрела на него с тенью сочувствия.
Снова повисла пауза. Долгая.
Ее нарушил телефон. Но не тот избитый домашний обитатель, а маленькая мобильная трубочка, проснувшаяся в кармане ее куртки. Она резким жестом вытащила на свет этот источник звука и приложила его к уху.
- Алло! Да, я…..все по плану…. Ты уверен?- резко нахмурилась она.
"Видимо, срочный вызов”>” – пронеслось в его голове – Ну вот и он. Песец. ”
Она пару раз хмыкнула в трубку и отключилась.
Пауза затягивалась.
- Даже не знаю, как сказать – неуверенно начала она – Ошибочка вышла. Людей слишком много, а нас так мало. Не твой сегодня день.
Он почувствовал, что сердце вновь запрыгнуло в грудную клетку и принялось работать за себя и за того парня, да так, что кровь чуть не вскипела. "Наверное, то же ощущают помилованные смертники” – подумал он. Дальше думать было сложно, промелькнуло лишь "Как бы не отдать концы от такого известия”
Она поднялась, на ходу торопливо застегивая куртку.
- Подожди – он едва сдержался, чтобы не вцепиться в рукав – А ты не можешь сказать, когда… Ну, когда тебя снова ждать?
- А вот это уж дудки! Ты лучше подумай над тем, что ты тогда сможешь сказать в свое оправдание. И знай, я теперь буду следить за тобой, ведь редко кому удавалось выскользнуть из моих объятий. Так что ты теперь для меня лакомый кусочек. Не провожай, я сама найду выход.
Она сделала пару шагов, остановилась на пороге кухни и, одарив его лучезарной улыбкой, полушепотом произнесла
- Увидимся!
Это слово передернуло его почище электрического стула.
Смерть попрощалась с консьержкой, вышла из подъезда и села в припаркованное рядом авто.
- Ну, как все прошло? – спросил человек за рулем
- В лучшем виде. – улыбнулась она – Иначе какая же я была бы актриса? Хреновая была бы. Знаешь, я так вжилась в этот образ, что временами начинало казаться, что я – действительно Смерть.
- А он-то как?
- Как- как… Сначала чуть не умер от того, что сейчас умрет, потом чуть не умер от того, как он прожил жизнь, а в конце практически умер от того, что умирать не будет. Слушай, а у него все действительно так плохо? Или это просто розыгрыш? Я бы за такие шутки…
- Успокойся - оборвал человек за рулем – Это действительно было необходимо. Я знаю его тучу лет, и это состояние только прогрессировало, так что без оперативного вмешательства здесь было никак не обойтись. Хотя признаю, что методы у меня весьма оригинальные
- Еще бы, надо же было такое учудить? Сама не понимаю, как согласилась принять участие в подобной авантюре?
- Потому что авантюристка по натуре. А он по натуре оверсайдер. Хотя надеюсь, что был им
- Любишь ты выдумывать всякие разные непонятные словечки…
- Люблю, грешен. Но это наиболее точно отражает суть вещей. Он всегда пытался постичь суть, находясь в стороне, и необходим был очень сильный толчок, для того, чтобы он мог попробовать свою жизнь на вкус. Впрочем, что-то я глубоко копнул для утра, тем более такого мерзкого. Ты не знаешь, когда зима, наконец, нагрянет, а то Новый год встречать стоя в луже как-то не катит.
- Не имею ни малейшего представления – ответила она и, улыбнувшись, добавила – Слу-у-у-ушай, раз уж ты разжег во мне страсть к авантюрам, то я готова пойти еще на одну – позавтракать в твоей компании. Ты же не откажешь маленькой и уставшей вестнице смерти в этом?
- Разумеется, о летящая на крыльях ночи – улыбнулся в ответ человек за рулем и завел мотор.
Им удалось. Он смог ощутить вкус собственной жизни. Пусть временами этот вкус был горек, но это был именно тот, неповторимый букет, что заставляет чувствовать себя живым. Спустя два года они признались в своем розыгрыше, если такое слово здесь уместно. Тогда же он познакомился с той, которая приходила к нему в дождливое декабрьское утро. В первую секунду он застыл, словно соляной столб, но когда она подошла поближе, взял себя в руки, и через полчаса они уже хохотали над свежими анекдотами и смогли стать добрыми знакомыми.
Но.
Он никогда и никому не рассказал, что у его новой подружки и той, что посетила его ранним утром на смене сезонов, абсолютно разные глаза. |
Библиотека // Объявления
