* * *

Для первого патрулирования новосозданной дюжины* Хартника, мудрое начальство выделило участок из числа самых «безопасных». К перевалу Саттелунтерглетчер, с заходом к озеру Эйсфрейундерглетчер. Мол, гоблины на север не забредают, им там жрать нечего, а для ледовых троллей в начале сезона дождей вне ледников ещё слишком тепло. А что маршрут вдвое больше обычного, поживиться по пути нечем, так это, мол, для вас не беда. В длительном спокойном от опасностей походе лучше притрётесь друг к другу. Спорить с начальством – всё равно, что хрупкую породу над собой рубить. На тебя же и обрушится. Пришлось восхититься начальственной мудростью.

Юный Гевандт, которого все окликали по прозвищу, Рататоск**, за неистребимое стремление при первой же возможности залезть повыше, воспользовался замотанностью командира и затащил его к знаменитому предсказателю Хельги Мудрому. Будто Локки*** подстроил, в его приёмной, обычно плотно забитой бездельниками, коими Хартник считал всех любопытствующих, было пусто. Заскучавший от непривычного ничегонеделанья пророк, откровенно обрадовался и вцепился в потенциальных клиентов железной хваткой.

Хартник, энергично помянув про себя умственные способности белок и невоздержанность родителей юнца в половых отношениях, послушно сделал заказ на предсказание о первом дозорном походе новой дюжины. Об этом пророке среди воинов давно ходили слухи, причём далеко не только восторженные. Сердить его не хотелось категорически. Поговаривали, что он умеет не только делать точные, но крайне туманные предсказания, от которых обычно бывает мало толку, но, если его рассердить, может и проклясть. Причём, в отличие от маловразумительных предсказаний, проклятия его, по рассказам, осуществлялись быстро и неотвратимо. К тому же, проклиная, Хельги не мелочился. Редко кто отделывался сломанными конечностями или выбитыми зубами.

- И какие же нужно иметь мозги, чтоб заявиться к такой личности перед первым походом? Да ещё затащить с собой своего командира. Нагружу разгильдяя полуторным грузом и буду посылать в разведку чаще всех остальных. Потаскает тяжести, побегает по буеракам туда-сюда, в следующий раз не будет лезть, куда не надо.

Одет прорицатель был для гнома весьма странно. Совершенно непривычного вида, просторную, мотыляющуюся почти до пола, чёрную, расписанную звёздами хламиду, явно не гномьего покроя, из эльфийского шёлка, и дурацкую круглую шапочку. Из-под шапочки свисали редкие, но длинные, до ключиц, локоны седых волос, зато борода наличествовала не по гномьи коротко стриженая. Из-под густых седых бровей задорно поблёскивали глазки прорицателя. У Хартника возникло ощущение покалывания на коже в местах, куда попадал взгляд, даже под панцирем.

- Ну, Рататоск, погоди! Хвост оборву, морду набью – из белки в суслика переделаю. – Злобствовал про себя Хартник. Благоразумно делая вид заинтересованного и уважительно-внимательного гнома.

Прорицатель немедленно развил бурную деятельность. Рататоска приставил к изящной спиртовке, кипятить воду для гадательной настойки. Хартника Хельги послал в угол помещения, взять из шкафа для гадания книгу. Сам он принялся, не по гномьи суетливо, разворачивать на явно завозном треугольном столике из чёрного дерева гадательную доску.

Стоя с нелёгким и для гнома огромным, в половину роста, томом с обтянутым кожей переплётом Хартник забеспокоился ещё больше.

- Мудрый Хельги (Рататоска надо просто удавить!), осмелюсь напомнить, что мы простые воины и средств на оплату сразу нескольких гаданий такого квалифицированного и знаменитого прорицателя у нас, возможно, не хватит.

- Что ты! – Замахал руками прорицатель. - Таким выдающимся личностям я погадаю бесплатно.

- Ох, не к добру! – Совсем расстроился, про себя, продолжая изображать почтительного гнома, Хартник. От такой невиданной щедрости, у него мороз по коже пошёл. – Кто и когда, спрашивается, видел бескорыстного гнома? - Тем более, что Мудрый прославился, помимо своих профессиональных качеств, ненасытной страстью к деньгами и умением выжимать золото из чего угодно, хоть простого гранита. – Во что ж меня шмаркач, забери его демоны огненных глубин, втравил? Когда это мы с этой сумасшедшей белкой выдающимися личностями стали?

Спорить, само собой, с прорицателем никто не стал. Да хоть антрацитом назови, только в домну не суй.

* * *

Неприятности начались на первом же привале. Весь ночной переход Рататоск, (как на нём оторвался Хартник после визита к Хельги, приятно вспомнить), тащил груз равный вьюкам двух вьючных козлов. Пыхтел, но тащил. Будем надеяться, что осознал всю степень собственной неправоты, хоть по его виду этого не скажешь. Шли, кстати, ходко, благо местность не очень пересечённая и ещё не успела накопиться усталость от ежедневных маршей.

Как небо заалело, Хартник стал высматривать место для днёвки. Чтоб вода протекала невдалеке, дрова наличествовали рядом, подкрадываться к биваку со стороны было бы затруднительно. Может, кого-то и успокоила бы мысль, что пока простираются вокруг земли, давно контролируемые Подгорным троном. Но в дозорах выживали только те, кто вне родных тоннелей ВСЕГДА опасался вражеского нападения. Да и в тоннелях… лучше, хоть иногда, оглядываться. На всякий случай. Целей будешь.

Достаточно удачным Хартник посчитал голый, то есть поросший только невысокой травой холмик, возле чистого ручейка. Почти на самой вершине росла огромная сосна, значит и за дровами для костра ходить далеко не надо. К этому времени солнечный диск уже почти весь показался из-за горизонта, но никого в дюжине явление солнца на небе не смутило. Это у приближённых короля и знатных бездельников от первого же луча кожа краснела. В дозорах оставались лишь толстокожие, кое-кто умудрялся даже загорать подобно верзилам. Не так уж страшны солнечные лучи и для гномов. По крайней мере, в нынешние, далеко отстоящие от переселения, времена.

Все дружно, под присмотром командира, дюжина-то действительно не совсем ещё слаженная, всего заранее не предусмотришь, готовили бивак для дневки. Все, да не все. Сбросив ношу на землю, сняв шлем и панцирь, Рататоск полез на дерево. Потом признался, что оно зачаровало его своей высотой, как магнитом притянуло. Обнаружили его выходку, когда услышали сдвоенный вопль. Незадачливого белко-гнома и обнаруженного им в дупле, к их обоюдному счастью невысоко, гоблина.

Оба, в обнимку, кубарем слетели с дерева, ударились оземь, и разлетелись в разные стороны. Гоблин мигом вскочил и, петляя, как заяц, кинулся в ближайшую рощицу. Видно в этот день боги его хранили. Шестеро успели разрядить в него арбалеты, но никто не попал. Стыдно признаться, беречься то береглись, но не ожидали всё-таки, встретить зелёного вылупка так близко к штаб-квартире анти-гоблиновского дозора. К тому же, уж очень шустрый он оказался. Смылся вопреки заслуженно хорошей славе стрелков дюжины. Особенно обидно было признанному снайперу Засоне. Гоблин проскочил в нескольких шагах от него. Но сосредоточенность в важном деле над ямой, вырытой первым делом при разбивке бивака, неудобная вследствие этого поза, помешали ему принять в стрельбе участие.

Дюжинный разведчик, глаза подразделения, ручная, обученная искать гоблинов, ушастая сова (или, про самца совы надо говорить: ушастый сов?), без претензий на оригинальность прозванный Зорким, мышковал в это время у ручья. Прилетев на шум, успел только к облаку после обвала. Проводил бежавшего, словно заяц гоблина, возмущённым уханьем над головой, да пометил его на лету. Соваться в заросли, для излюбленного удара когтями, летун не решился.

Шумная разборка потом, как так, двенадцать гномов не унюхали настолько близкого врага, ничего не дала. Между прочим, не унюхали обычно едкого гоблинского запаха и тогда, когда он между ними пробегал. Видимо зелёные сволочи научились свою вонь чем-то отбивать. Плохая новость для всех дозорных. С другой стороны, уже есть чем отчитаться в штабе. Раздосадованный Зоркий периодически ухал весь рассвет, не давая заснуть и без того расстроенным гномам.

Неудачная стрельба вконец расстроила Хартника. В который раз он начал сетовать на совершенно ненужный, по его мнению, визит к прорицателю. Чем вызвал всеобщее возмущение.

- Ты, что, командир? – Решительно выразил это возмущение бунтарь по натуре, чёрная овца в верхушке Кремнёвого клана, сын старого вице-канцлера и двоюродный брат верховного жреца Тора****, Глоин. – Как можно жаловаться на предсказание танцев до упаду, а кто, спрашивается, видел танцующим трезвого гнома? От большой теплоты, в тех местах тоже большой беды не вижу. Ну и на встречу в походе подобия посылки из дому разве можно жаловаться? Не гневи богов, они могут ведь и обидеться.

Хартник махнул рукой и занялся личной гигиеной. Ну, ни на грош он не верил в положительность этого прогноза, но понимания у товарищей в этом не встречал. А Рататоск обзавёлся роскошным фингалом под левым глазом и, при падении с дерева, (только вдумайтесь, гном с дерева упал!) сильно ушиб задницу. Пришлось на остаток похода освободить его от ранца. Дальше поганец шёл налегке, без груза. Обидно вдвойне.

Следующие три шестидневки поход проходил на удивление спокойно, штатно, без приключений. Дюжина постепенно превращалась в небольшую, но эффективную боевую машину. Ребята, многие из которых знали друг друга и раньше, начинали понимать товарищей с полуслова, с одного жеста. Через несколько лет совместной службы будут не нужны, зачастую, и слова с жестами. Тяжёлые еженощные переходы с полной выкладкой, постоянно возникающие проблемы, отодвинули опасения Хартника связанные с предсказаниями в самый далёкий угол сознания. Он даже начал надеяться, что ошибся именно он, а не порадовавшиеся этим предсказаниям его товарищи. Вот тогда, на самой северной части маршрута, невдалеке от Горбатого ледника, они наткнулись на тролля. Буквально выскочили на него, выходя с узенькой тропинки между отвесной скалой и глубокой пропастью.

* * *

Тролль, видимо, чем-то или кем-то согнанный с ледника, давно занял эту идеальную для засады позицию. Но, видимо, в ловушку долго никто не попадался. Места здесь действительно пустынные и голодные. Наверное, теперь зверюга надеялся отъесться за весь свой вынужденный пост, ещё и нажраться впрок. Прямо к нему в лапы пожаловали сразу двенадцать гномов. Чувство страха, что потенциальная добыча может дать сдачу у этого тролля, как и у любого другого, отсутствовало напрочь. Бояться тролли просто не умели. На кружившего над ним, с какими-то не совиными воплями Зоркого, здоровяк даже не глянул. Маловат для добычи летун.

Хартнику, боги ведают почему, вспомнилось, что по научной классификации, к настоящим, каменным троллям снежные не имеют никакого отношения. Только какое это имеет значение, какой химический элемент служит основой тела твари, которая тебя собирается есть? Пока голова вспоминала сведения о биологии встретившегося монстра, тело автоматически стало двигаться боком, вдоль края пропасти, лицом к троллю. Давая возможность остальным выйти с тропы, где они были чрезвычайно уязвимы. Каждый, выходя вслед за ним, врубался в ситуацию и повторял действия командира. Дюжина, конечно, новая, а вот её бойцы, все, даже шмаркач Рататоск, имели боевые выходы на патрулирование. Тролль тем временем, участил переминание, низко загудел, что означало у него рычание и перехватил поудобнее свою дубину, смахивающую на зауженное с одной стороны бревно. Дело принимало совсем кислый оборот. Хартник не сомневался, что дюжина опытных бойцов урода одолеет. Но какой процент из них встретит сегодняшний рассвет? Нужен был, позарез нужен, какой-нибудь фокус для отвлечения внимания тролля. Хартник краем глаза глянул на своих бойцов, будто танцуя, выдвигавшихся с тропы-ловушки.

- Танцуя… Танцуя! – Озарило вдруг Хартника (ни про каких прорицателей он в тот момент не вспоминал и был готов поклясться в том молотом Тора). – Всем сбросить тюки! – Заорал он. – Хёгли и Атли выбивают на щитах ритм священного кругового танца. Остальные танцуют как можно быстрее. Давай!

Приказ, безусловно, совершенно сумасшедший. К счастью, хвала всем богам сразу, ребята своему командиру верили и не потратили ни одного мига на его обдумывание. Услышав приказ, они не медля, его выполнили. Перед троллем, под ритмичный металлический грохот, закружило стальное кольцо (все были в шлемах и панцирях) подвывающих (так положено) гномов.

Совсем было изготовившийся к охоте на маленьких и кусачих тварей, какими он считал гномов, тролль остолбенел. Он привык, что от него, страшного и ужасного, все бегут как можно быстрее и дальше. Самые глупые, или попавшие в западню, пытаются отбиваться. Но танцевать не пробовал никто. Да ещё так красочно и шумно. Во всю светившая луна и хорошее сумеречное зрение позволяли троллю видеть открывшееся перед ним зрелище до малейших деталей.

Гномы очень старались. Нельзя в данных условиях сказать, что не за страх, но и за совесть – безусловно. Без скидок на тяжеленные доспехи, они кружили с огромной (для гномов) скоростью, временами дружно подпрыгивая или приседая, иногда, не снижая боковой скорости, ещё и начинали кружить вокруг собственной оси. Всё строго в унисон, одновременно, в соответствии с ритмом, выбиваемым их товарищами не щитах стальными перчатками. Будто участники прихрамового ансамбля.

Ошеломлённый почище, чем от удара дубинкой соплеменника в стычке за соблазнительный кусок падали, тролль вытаращил свои, обычно почти незаметные в шерсти буркалы, отвалил, пуская слюни, нижнюю челюсть до груди. Благо, шеи у него практически не было, а челюсть поражала всех встречных огромностью и зубастостью. Правда, недолго имели возможность удивляться те, кто не смог убежать от него. Еду, тролль почитал единственно священным действием (не считая весеннего гона из-за самок) и никогда её не откладывал. Никогда, до встречи с танцевальным искусством гномов. Чтоб там разные эстетствующие субъекты не говорили о примитивизме и грубости этого зрелища. Проверку троллем оно выдержало. Интересно, смогли бы потрясти беднягу, всю жизнь отлучённого от прекрасного, современные постмодернисты? Или, кто там держит верх в артистических кругах? Очень хотелось бы посмотреть. Сидя где-нибудь повыше, во избежание близких контактов третьего рода с данным почитателем искусства Терпсихоры.

Завороженный разворачивающимся перед ним действом, тролль медленно, как в трансе, волоча за собой дубину, продвигался к танцующим. Ну, не видел он ничего похожего. Не приглашали его на гномьи, и всех других рас, праздники. Не случалось ему бывать на соревнованиях певцов или танцоров. Организаторы подобных действ почему-то дружно игнорировали его при составлении списков приглашённых. Не присылали к нему гонцов и герольдов. Лучше бы на коне. Лошади даже голодному троллю хватает не несколько дней. С высушенного бегом человечка или эльфа пользы на один зуб. А душа тролля, как выяснилось, тоже тянулась к волшебному миру искусства. Перед едой.

Гномы опять очень слаженно, будто всю предыдущую жизнь тренировались только в танцах, развернулись, выбросили вперёд и вверх правые руки. Звонко щёлкнули тетивы арбалетов и десять тяжёлых болтов воткнулись в выпученные глазки (обычно очень трудно поражаемая мишень) и широко открытую пасть. С нескольких шагов, не смотря на усталость и запыханность, никто не промахнулся. Все попали куда целили. Хегли и Атли не стреляли, так как из-за непрерывного отбивания ритма не смогли зарядить арбалеты.

Не взревев, а, обиженно тонко всхрапнув-вскрикнув, тролль обрушился на землю, так и не досмотрев зачаровавший его танец. Рядом, совершенно выбившись из сил, попадали гномы. Вот уж натанцевались, так натанцевались. И холодно им сейчас не было. Пожалуй, в этом, Хельги их состояние в своём предсказании преуменьшил. Им было не тепло, а невыносимо жарко. Явись сейчас откуда-нибудь самый завалящий гоблин, то он смог бы не спеша перерезать глотки утанцевавшимся и настучавшимся гномам. Хвала гномьим богам, или предусмотрительности их начальства, гоблины действительно редко заходили в те места, ничего плохого с обессилевшими воинами не случилось. Начальство, как всегда, оказалось правым.

* * *

Ох, с каким же удовольствием Хартник напоминал товарищам о своих сбывшихся предчувствиях, когда они отлежались после танцев. Ещё одним чудом было то, что после всего этого никто из них не заболел. Ребята мужественно терпели. У всякого есть недостатки, а командиром он был по настоящему хорошим. И кого удивит ворчащий гном? О подробностях своей победы единодушно решили никому не говорить. И, как ни удивительно, воплотили решение в жизнь. Никто не проболтался и пьяный до изумления. Оно надо, чтоб жрецы им, ко всем переживаниям ещё и обвинение в святотатстве навесили? Да и прослыть танцорами перед троллем…

Обожравшегося до потери способности к полёту Зоркого, весь следующий переход тащил в своём полупустом ранце Рататоск. Ох, и крыл же он потом невиновного, в общем, совёныша. Троллятина не входит в обычный рацион сов, да и любых других хищников. Вот и расстроился желудок пернатого разведчика. В конце концов, и ранец, и запасную курточку удалось отстирать. Да и запах от них к концу похода, почти совсем выветрился. Сочувствия от товарищей, переложивших на него часть вины за свалившиеся на дюжину неприятности, он не дождался. Хотя ни в чём виноват не был. Скорее заслуживал благодарности. Неблагодарность – свойство всех рас.

В связи с разнообразными, но, абсолютно объективными обстоятельствами, возникшими у всех его друзей, вскрывал посылку из дому Хартник в одиночестве. Нельзя сказать, что гордом. Среди прочего, родители прислали ему жилетку из шкуры тролля, несравнимую ни с чем по сохранению тепла. Они давно беспокоились за непутёвого сына, подвергавшегося опасным для гномов перепадам температуры. Вот и послали, не пожалев немалых денег самую тёплую вещь. С пожеланиями никогда не мёрзнуть зимой. Так что с подобием прорицатель тоже угадал.

______________________________________________________________

* - Гномы издревле считали на дюжины, а не десятками.

** - Рататоск – гигантская белка, бегающая по мировому дереву.

*** - Локки – бог скандинавского пантеона. Прославился хитроумием и склонностью к розыгрышам, нередко крайне неприятным для их жертв.

**** - Тор – один из главных богов скандинавского пантеона.