Жизнь человека – пыльная дорога,

Где каждая миля приближает смерть.

А в небе на плечах ни солнца, ни Бога.

Остаётся ползти и терпеть…

Разве за этим живёшь ты на свете?

Разве доволен ты этой судьбой?

Спроси у себя, что бы мог я ответить?

"Идём за мной…"

Тэм «Judico Adductum»

Ольгерд проснулся оттого, что проворный солнечный лучик прокрался сквозь складки высохшего плаща, которым было завешено дупло, и ласкался к эльфу, тычась теплой мордашкой прямо ему в лицо. Принц потянулся, тихо мурлыкнул от удовольствия и легко выскочил из дупла. Нариэль еще спала, с головой закутавшись в одеяло. Ольгерд решил не будить девчонку. Принцессы ненавидят, когда их заставляют рано вставать.

Эльф осторожно вытащил из дупла свои вещи и принялся оценивать ущерб. Дорожный мешок был весь покрыт коркой засохшей грязи. Ольгерд вынул из него все вещи, к счастью ничуть не пострадавшие, и хорошенько оббил грязь и вытряс пыль. Получилось хоть и не идеально чисто, но все же не так отвратительно, как было. Потом наступила очередь одежды, которую Ольгерд еще вчера ночью развесил на ветках для просушки. Она была ужасна. Особенно плащ. Эльф сгреб всё в охапку и отправился к ручью, который звенел неподалеку. Там он вымыл лицо и, как мог, выстирал одежду. Штаны, нижнюю рубаху и сапоги оставил на себе, а все прочее повесил сохнуть обратно на дерево. Оружие было в полном порядке. И потому, окончив осмотр, Ольгерд вплотную занялся завтраком. Припасы еды окончились еще три дня назад. Поэтому завтрак следовало для начала поймать.

Так или иначе, Огневинка проснулась от самого чудесного запаха в мире – запаха жарящегося на костре мяса. Открыв глаза, она несколько мгновений озадаченно глядела на солнечное светло-зеленое пятно. Принцесса протянула руку и тронула зеленый плащ, который завешивал дупло, ставшее ее ночным убежищем. Её и Ольгерда…

Сон будто ветром сдуло. Огневинка подскочила. Сердце билось, как сумасшедшее. «Где он? Не может быть, чтобы он мне приснился, – думала принцесса, - Вот плащ, вот одеяло. Этот замечательный врун должен быть где-то здесь», - она осторожно отодвинула край плаща и выглянула наружу. Ничего не видно - костер был чуть в стороне от дерева. Тогда принцесса высунула голову из дупла. Она увидела маленький, бойко потрескивающий костерок. На огне жарилось мясо. Огневинка любила мясо, поэтому она легко определила, что это был заяц. Но кроме несчастного крольчишки, да еще разве что дорожного мешка у костра больше никого не было. «Куда же ты делся, чумазый принц? Неужто опять наврал, что отведешь меня домой? Ладно, сейчас проверим», - подумала Огневинка, и стала выбираться из своего убежища. Дупло оказалось довольно высоко над землей. Принцесса села на край, свесив ноги наружу, потом перевернулась на живот и стала осторожно сползать вниз. Вдруг сзади кто-то подхватил ее и, не успела она даже испугаться, как твердая земля уже была у нее под ногами. Огневинка догадалась, что это мог быть только Ольгерд. Поэтому не спешила поворачиваться. Она аккуратно отряхнула платье, хотя ему, грязному и даже кое-где изорванному, это мало помогло. Поправила волосы и медленно, с истинно королевским достоинством обернулась.

Дружное «Ах!» испуганно вспорхнуло к вершинам деревьев, и два юных эльфа прянули друг от друга: Нариэль уперлась спиной в свое дерево, Ольгерд едва не наступил в котелок с водой, который принес из ручья. Они смотрели друг на друга во все глаза: оба высокие, хрупкие, с тонкими, будто прозрачными чертами.

Он, лет двадцати на вид, в странной черной рубахе с алым кантом.

Она, уже не девочка, но еще и не вполне девушка, босая, в белом платье, погубленном ночной грозой.

Она - медно-рыжая, кудрявая, с черно-зелеными дикими глазами.

Его волосы - длинные, алые, словно кровь, а в глазах нарядная весенняя зелень.

Острые кончики ушей, яркость, тонкая красота. Гибкость, а не ломкость; упругость, а не ранимость.

Она залилась краской до самых ушей, он побледнел, будто лепесток ондолота. Слова не спешили рождаться. Потрясение было слишком сильным.

Он встретил дочь своего народа там, где меньше всего ожидал ее найти. И она не верила в собственное существование.

Она всю жизнь думала, что ее особенности – цвет волос и черты лица, ее острые уши и сияющая кожа – делающие ее такой непохожей на прочих людей – все это случайность, ошибка, шутка природы. Ее считали очень красивой, ею любовались, ее прочили в жены принцам и сыновьям вождей, когда ей было лишь несколько лет отроду. Она никогда не была обычной, она выделялась, она была не такой, как все. Всегда. И вдруг она лицом к лицу столкнулась с самой собой. Пусть он мужчина. Пусть он не похож на нее с этими своими кроваво-алыми волосами. Но все же – он, о ком Огневинка не знала совсем ничего, этот Ольгерд, бродячий принц, сладкоголосый обманщик, этот шутник и нахал, - он был ей ближе, чем родные сестры и отец. Ближе, чем всё, что осталось сейчас дома. Она чувствовала в нем свою кровь, свою плоть, свой род. И он дивно звал ее - Нариэль.

С минуту они молча разглядывали друг друга. Потом Ольгерд едва заметно шагнул в сторону и склонился в изящном поклоне. Так он кланялся лишь величественным эльфийским Владычицам на торжественных аудиенциях в Огненных Твердынях, Пламенных Замках и Пылающих Дворцах. Так кланялся он, облаченный в тончайшие эльфийские одежды, легко скользя по зеркально гладкому мраморному полу. Так поклонился он испуганной, обомлевшей от потрясения медноволосой эльфийской девочке, в то время как его влажная нижняя рубаха липла к телу, а верхняя и вовсе висела рядом на ветке, в то время как земля, покрытая пахучей хвоей, еще не просохла после дождя, а котелок с водой оказался предательски близко.

- Ольгерд, сын Элемира, Владыки Харматаура – Светлого Эльфийского Леса. К вашим услугам, миледи.

И она ответила ему самым изысканным реверансом, который ему только приходилось видеть. Подол белого платья был безжалостно изляпан и изорван. Но тонкие руки скользили так четко в плавном изгибе, а босые ножки переступали с такой грацией, что мрамор, трон и золотые канделябры были уже излишними. Они и так поняли друг друга.

- Огневинка, дочь Рунора Отважного, Государя Прилазурной Крепости Великого Орхарда. К вашим услугам, милорд.

- Почту за честь, если вы согласитесь разделить со мной эту скромную трапезу, – Ольгерд указал было рукой на жарящееся мясо, но вдруг потянул носом и бросился к костру. Торопясь и с трудом сдерживая ругательства, он перевернул ветку-вертел с насаженной на него тушкой.

- Едва не подгорело, – пробурчал он, закрепляя вертел над огнем. Потом он взглянул на Огневинку, - Ну что стоишь? Есть хочешь, так иди сюда!

Принцесса не заставила себя долго упрашивать. Выковырнула себе из запаса дров поленце побольше и примостилась на нем у костра. Ольгерд отделил ей самый нежный кусок зайки, и принцесса без всяких церемоний принялась уписывать мясо за обе щеки. Некоторое время оба ели молча. Каждый пытался осознать и уложить в голове эту встречу. Особенно тяжело было Огневинке. Она так задумалась, что между тонкими темными бровями залегла морщинка.

- Мясо невкусное? – спросил Ольгерд, взглянув на хмурую принцессу. Огневинка вздрогнула и улыбнулась.

- Да нет, что ты… Мясо прекрасное. Если честно, я никогда в жизни не ела столь вкусно приготовленного зайца. Просто…

- Что? – эльф решил до последнего прикидываться пнем. Он не знал ничего об этой девочке: кто она сама? Кто ее родители? Почему она живет в людской крепости? Почему ничего не знает о своем роде? Он решил не бросаться в объяснения, пусть сначала скажет все, что сама знает. – Так что же?

- Я не дура, Ольгерд, – эльф вздрогнул, - я всю жизнь старалась не думать о том, почему я так не похожа на своих сестер, почему так не похожа на отца. Никто никогда ни одним словом не позволил мне усомниться… - голос ее вдруг предательски дрогнул, она закрыла лицо ладошкой и, тихо всхлипнув, отвернулась, - …усомниться в том, что я - с ними одной крови. А теперь… я вижу, что… не родная им. – Принцесса старалась сдержаться изо всех сил, но в глазах было так туманно от слез, вот-вот готовых сорваться с ресниц, руки так дрожали, а на сердце было так тоскливо.

Вдруг она почувствовала, как чьи-то руки ласково обняли ее за плечи. Ольгерд сел рядом и тихонько погладил ее по волосам.

- Не плачь, принцесса. Всю жизнь мы что-то теряем, а что-то находим взамен.

Нариэль посмотрела в глаза эльфу – сейчас в них не было ни хитрых искорок смеха, ни самозабвенной наглости – сейчас в яркой зелени тихо сияло сочувствие и спокойная ободряющая улыбка. Все будет хорошо, принцесса, не плачь. Мы вместе переживем все. Ведь мы с тобой одной крови.

- Расскажи мне, кто я? – она вытерла слезы рукавом и глубоко вздохнула, - Расскажи, где живут люди нашего народа? Какие они?

- Прости меня, Нариэль, но ты уверена, что хочешь все это узнать? – Ольгерд опустил глаза. Он не находил себе места, просто не представлял себе, как сложно объяснять эльфу, что он - не человек, - Может быть, лучше оставить все, как есть? Ведь если я расскажу тебе всю правду, ты не сможешь больше жить здесь. Тебе придется покинуть твою крепость, твоих родителей и сестер. Покинуть все, что ты знала и к чему привыкла. Это будет очень тяжело.

- Но ведь ты поможешь мне, Ольгерд? Ведь ты будешь со мной рядом? – ее черно-зеленый взгляд будто прожигал насквозь. Такие непонятные и пугающие глаза он видел лишь у одной эльфийки, но это было давно. К тому же они были совсем другого цвета. – Ты ведь не оставишь меня?

- Ну как я могу оставить тебя, малявка? Раз уж я взялся заботиться о тебе со вчерашнего дня, значит, мне за тебя и дальше отвечать.

Нариэль улыбнулась.

- Но прежде, чем я начну рассказывать, ты должна пообещать мне одну вещь. – Ольгерд строго взглянул на принцессу.

- Какую вещь?

- Не реветь.

Эльфийка внимательно посмотрела на Ольгерда:

- А будет повод?

- Может, и будет. Просто, очень сложно внезапно узнать вещи, которые перевернут весь твой привычный мир вверх ногами. Все в твоей жизни должно будет измениться. Ты по-другому посмотришь на все: на себя, на меня, на родителей, на этот лес и на всю свою жизнь: на прошлое, на будущее. Правда много значит, но она дорого стоит.

- Хорошо. Я обещаю: не буду плакать. Только ты не делай трагическое лицо. А то мне от одного взгляда на тебя разрыдаться хочется.

Ольгерд фыркнул:

- Сочувствуешь тебе, а ты - неблагодарная вредина...

Она все улыбалась. Доверчиво и мягко.

Несколько секунд он собирался с мыслями, а потом, ковыряясь тонкой палочкой в углях, начал рассказ. Он говорил о разных расах: о людях, о гримах, об ограх, о гоблинах, вампирах и оборотнях, о друидах и тотемах.

Она слушала, затаив дыхание и боясь пропустить хоть одно слово. А потом призналась, что в жизни видела лишь людей-сингардов, нескольких гримов из торговых караванов и одного огра, но и то мертвого. Это было отвратительное существо, мерзкое и грязное, от него воняло звериной вонью, а глаза его были мутные и ужасно страшные.

А потом Ольгерд рассказал о народе Перворожденных. Тех, что самыми первыми пришли в мир и расселились в нем, сделав своим домом дивные солнечные леса. Он говорил о бессмертии этой расы, о вечной жизни, наполненной красотой и гармонией. Принц рассказывал о чудесных мастерах, которые делают вещи, прекраснее которых не найти во всем мире. О песнях, что поются вечерами, благозвучнее которых не услышать нигде. И о Вечном Пламени, что стало основой жизни в этом мире, и из которого вышел этот бессмертный народ. О Пламени, делящемся на двенадцать родов: каждому роду своя судьба, каждому цвету – своя магия.

- Это мой народ. Это твой народ. Наш… народ. – Он ждал тысячи вопросов, недоверия, криков или насмешек, чего угодно.

Но она задала только один вопрос:

- Как наше имя? Ведь мы совсем не люди, да? Как называют нас?

- Эльфы.

И тогда она заплакала.