Часть вторая. Очепятки в теории.

I

Очнувшись, Гарик почувствовал сильную слабость во всем теле. Он хотел ощупать себя, но не смог: правая рука не двигалась, а когда он все же попытался ею пошевелить, все перед глазами поплыло. Когда он снова смог соображать, он ощупал себя левой рукой: его нос был разбит об асфальт, хотя он упал на спину, из царапины на ухе сочилась темно-красная кровь, а плечо правой руки было пробито пулей. По ощущениям пуля кость не задела. С большим трудом Подкаблучникову удалось подняться. Он подошел к Ивасии и осмотрел ее. Аккуратно, стараясь не запачкаться, он левой рукой достал из ее карманов кошелек от «Версачи» и ключи с брелком той же марки.

Когда он выходил из двора, за его спиной прогремел выстрел… салют… «Зря ты это сделал, Игорь!» - услышал Гарик где-то совсем близко… Но нигде никого не было. Голос был знакомый, но он не мог вспомнить, чей он.

Подкаблучников не помнил, как он добрался до дома Благороднова, все, что осталось у него в душе от тех минут – чувство страха и ужаса, соединенных с голосом Ростовой.

Гений сидел за столом и что-то писал в тетрадках. Когда вошел Подкаблучников, Гена даже не повернулся в его сторону, но поздоровался и спросил, что с ним.

- Я просто слегка поранился – с иронией в голосе, на которую он был способен в таком состоянии, ответил Гарик.

- Сочувствую… ну и задачи же придумывают! Слушай: Поезд ехал сначала со скоростью 70 км/ч, а потом 120 км/ч. Он проехал 500 км. И все, что дано! Хотя бы ускорение дали для приличия!

- Это пятый класс! Какое ускорение!? – Игорь задумался – А что надо найти?

- Об этом тоже ничего не сказано. Вот и что мне теперь делать!?

- Помоги перевязать мне раны…

- Какие раны!? Что я Ивану скажу!? Я ему обещал сделать эту задачу к завтрашнему… - тут Гена взглянул на Игоря - … дню… Тебя где так угораздило?… Подожди секунду, я сейчас водку с балкона принесу!

- Извини, но я не пью…

- При чем здесь выпивка! Тебе раны продезинфицировать надо! Ляг на кровать и не шевелись, а я принесу бинты, водку и закуску… ну, в смысле, что-нибудь поесть.

И Благороднов побежал за всем необходимым и заодно принес стакан «для анестезии», как он выразился, и заставил Гарика выпить его до дна. После он продезинфицировал раны и наложил на них повязки. Игорь поел и мирно уснул на кровати, не просыпаясь до самого утра. Ему больше не снилась ни таблица Менделеева, ни топор, ни пулемет, а только Ивасия Ростова, которая упрекала его в содеянном.

II

- А ведь я знаю, откуда у тебя все эти раны! Зря ты это сделал, зря… - Подкаблучников открыл глаза и увидел стоявшего перед собой Гения, который с интересом рассматривал его раны. Гена снова повторил:

- Зря ты в это ввязался! – Гарик понял, что его раскусили и сейчас он попадет за решетку. Но ему повезло: Гена был не очень догадливый, но начитанный произведениями советских писателей: Пушкина, Лермонтова, Дюма… Хоть они и не советские писатели, но книги были изданы в СССР, а статьи содержали о них очень советскую информацию. Он не догадался до истины:

- И зачем ты пошел на дуэль!? С кем стрелялся хоть? – Подкаблучников понял, что если он сейчас не скажет чего-нибудь правдоподобного, то сам во всем сознается. Он попытался притвориться спящим.

- Ну, отвечай же! Я знаю, что ты не спишь.

- С Жориком Бухарестовым. Не поделили мнение, как он выразился.

- Ну, и о чем же вы спорили? – Игорь на это ответил первое, что пришло ему в голову:

- О сыре. Какой лучше: копченый или с дырками.

- Ну, и какой же сыр самый лучший? По мне, так с дырками…

- И мне тоже, но – Подкаблучников показал на раны – Жора показал мне всю невыгодность дырок в чем-либо…

- Ха-ха-ха! Очень смешно! – даже не пытаясь слепить улыбку, сказал Благороднов. Он понимал, что Гарик врет, но пытался не показывать вида. Он, конечно, не сомневался, что была дуэль, но то, что причиной был сыр, звучало для него слишком нелепо. Некоторое время царило молчание.

Вдруг Гена взглянул на часы, вскрикнул от удивления и сообщил, что он опаздывает в МГУ.

Благороднов предложил Игорю поехать вместе с ним на Воробьевы горы и развеяться, если раны уже не болят. К удивлению и радости Игоря, рана на плече почти не болела, а рука даже двигалась, но только кистевой и локтевой суставы. Раны на носу и ухе превратились в еле заметные царапины, которые не бросались в глаза. Подкаблучников согласился. Оттуда он собирался поехать на квартиру Ивасии Ростовой.

III

Приехав на Воробьевы горы, Гарик удивился красоте этой станции: из нее открывался великолепный вид на Москву-реку. Он долго смотрел вдаль и пытался предугадать свое будущее, но все, что он видел – голубое небо с облаками, расставленными в шахматном порядке. Очнулся он оттого, что кто-то положил ему руку на правое плечо и крикнул в самое ухо: «Игорь Сергеевич?! Какими судьбами!? Неужели вы меня не помните?!»

Игорь обернулся и увидел возле себя высокого худощавого мужчину в клетчатом костюме и с разбитым пенсне. «Мистика!» - сразу мелькнуло в голове у Подкаблучникова.

- Вы уж извините, но я вас не помню…

- Как же?! И. Р. Косоглазов, ваш преподаватель по пулевой стрельбе. Я про вас помню! У вас отличная кучность, но винтовку у вас влево вело!

- И. Р. – Ивасия Ростова… А, вспомнил! Иван Романович! – бормотал тем временем Гарик.

- Что вы там про Ивасию бормочете? Хорошая была женщина: отлично управлялась с пистолетом. Предпочитала .45 «Кольт» и однозарядные пистолеты. А вот с ружьем слабовато: попадала в молоко… о, мой поезд пришел. Прощайте! – и Иван Романович запрыгнул в поезд.

Игорь ушел в себя и стал рассуждать, прохаживаясь по станции. «Как странно: иногда ходишь-ходишь – никого не встречаешь, а хочешь побыть один – так все к тебе лезут…». Тут кто-то окликнул его и Гарик, выйдя из себя, побежал к выходу.

- Гарик! Подкаблучников! Да куда ты побежал!? Стой!!

Но тот, кто так хотел что-то ему сказать, так и не догнал его. Эта девушка остановилась возле выхода, посмотрела ему вслед и сказала: «Гоша, Гоша!», - а затем пошла своей дорогой.

IV

Гарик не помнил, как он добежал до дома ростовщицы; он помнил только, что все его почему-то окликали, и он пару раз натыкался на бабулек типа Ростовой, которые ворчали и растворялись в воздухе, когда он их сбивал. Поднявшись на пятый этаж, весь взмыленный и запыхавшийся, Игорь по привычке позвонил в дверь. К его великому удивлению ему открыли дверь и впустили в квартиру два мужика в форме. В кабинете (бывшей столовой) его встретил джентльмен в плаще, забавной кепи и с трубкой во рту. Тень от его носа отчетливо виднелась на стене, тогда, как тень от носа Игоря была еле заметна.

- Я думаю, что раньше мы с вами не встречались – следователь говорил с паузами, четко, но слегка картавя, - но вы наверняка знаете обо мне или о моем родственнике, про которого даже книгу написали. Позвольте представиться: Артур Конан Холмс.

- Единственный герой, про которого я читал книгу, и она мне понравилась, был Воланд. Остальных я не признаю! – ответил Игорь, пародируя Холмса.

- Ладно, отставим церемонии. Я – сыщик Артур Конан Холмс, но вы можете звать меня просто Вася.

- Ну, что вам надо, Василий Конанович!?

- Первое: зачем вы сюда пришли? И перестаньте меня пародировать!

- Ох, ладно. Я хотел сказать, что мои часы можно забрать навсегда и дать мне за это немного денег. Кстати о птичках: где Ивасия Епифановна?

- Вот вам ваши часы. Кстати о стрельбе по воробьям: Ивасия Епифановна в деревянном коробке, который называется урна. Кремировали ее. Теперь второй вопрос – что вы знаете об убийстве ростовщицы?

- А… э… ну это… о… как, она убита!? Хватит со мной шутки шутить! Где она!? – Игорь сыграл удивление на 12 баллов.

- Свободны! – и Холмс сделал знак двум мужикам в форме.

Тут Гарика схватили под руки и выпроводили на улицу. Пятьсот рублей, которые лежали у него в кармане, и след постыл. Но это не волновало Подкаблучникова. Он не мог описать словами свою радость, все, что он мог – сделать знак рукой и пойти домой.

V

Войдя в свою каморку, Гарик увидел у себя на стуле девушку, от которой он бессознательно убежал на Воробьевых горах. Это была молодая и очень красивая особа, с кудрявыми каштановыми волосами и маленькой кожаной сумочкой. Ее звали Татьяна Ростова, но ничего общего с Ивасией она не имела.

- Таня, а…

- Ты знаешь Гения?

- Сейчас, между прочим, в Москве каждый второй – гений!

- Да нет! Гену Благороднова знаешь? Не ходи к нему, он на тебя зол! Он мне предложение сегодня сделал, а я отказалась и сдуру сказала, что с тобой мне интересней… не ходи к нему!

- Ох, Таня, Таня! Мы с ним близкие друзья, он меня не обидит… Ты уж поверь! Слушай, а у тебя пятисотки до понедельника не найдется? – теперь пришла очередь Татьяны упрекать Игоря.

- Эх, Игорек! Не умеешь ты врать! Вот тебе тысяча, можешь не возвращать… Слушай, Игорек! – Таня нагнулась к Гарику, который успел плюхнуться на кровать, и перешла на шепот, - Я была там! Был праздник, и я пошла ее поздравить… Я все виде… - тут она осеклась, и слезы брызнули из ее голубых глаз. Гарик не мог пошевелиться. Он словно окаменел. Вокруг него летали образы Ивасии Епифановны, Бога, Дьявола, Тани и Гены. Он хотел сказать что-то про семь суббот и подростков, но не смог.

Он вдруг вскочил с постели, открыл окно и прыгнул. Таня вскочила, закричала, попыталась схватить его, но было поздно: Игорь уже упал на мостовую, и у него из носа медленно текла кровь… Его комната находилась на третьем этаже.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.