Наступает такой день,… Всегда наступает такой день, который ничем не отличается от предыдущего или последующего, но все же он наступает. И в этот день ты, к примеру, идешь куда-то, не важно куда, и вдруг замечаешь, что вокруг очень много детей. И все эти дети, они не такие, как обычно. Ты привык, что те дети, которых ты обычно видишь, они веселые и шумные, они постоянно движутся, бегут куда-то в своих маечках и шортиках, прыгают, кричат, взрывают что-нибудь или денег просят. А тут… Тут они все вдруг стали очень серьезными и идут в одну и ту же сторону. И ты так зависаешь на несколько секунд, а потом вдруг улыбаешься и хлопаешь себя ладонью по лбу, вспомнив, как смотрел недавно на календарь, а он был открыт на странице с девятым месяцем. На сентябре. А, значит, наступила осень.

И ты вспоминаешь, как когда-то, уже довольно давно, лет "надцать” или "дцать” назад, ты точно также топал вместе со всеми в новенькой отутюженной форме, с ранцем и таким мешком, перевязанным веревкой у горловины, в котором лежала сменка. А еще ты почему-то вспоминаешь книжки. Были такие специальные книжки. Детские книжки. Их издавали в твердой глянцевой обложке, которая была украшена какими-то непонятными картинками, и размер ее был совсем не такой, как у тех томиков, на которые были подписаны по абонементу родители. Словно для того, чтобы подчеркнуть, что это есть специальные детские книжки. Эти книжки писали какие-то взрослые люди, но они старались использовать детский лексикон, чтобы доказать тебе, что прекрасно знают, как ты живешь в своем возрасте, что делаешь и как говоришь. И в этих самых книжках описывалось, как дети в сентябре идут в школу, а там с радостью встречают своих одноклассников, которые с точно такой же радостью встречают их. Нет, конечно, там есть какой-нибудь вредный антигерой, который занимается мелкими пакостями, но ближе к финалу его общими усилиями перевоспитывают и он становится таким же радостным и улыбчивым. А учителя, они любят всех – и тебя, и твоих друзей, и даже того, кто пока нехороший. Потом начнутся уроки, и одним из первых будет какой-нибудь новый предмет, ведь с каждым годом в школьную программу добавляется что-то новое. А еще будут уроки труда, физкультуры и сочинение на тему "Как я провел лето”…

Ведь не так все было, абсолютно не так! Зачем ждать сентября для того, чтобы пообщаться с теми, с кем ты и так дружишь? Ведь вы встречаетесь вне зависимости от смены учебных четвертей. А еще же существуют друзья, с которыми ты вместе не учишься, и те, которые живут в тех местах, куда тебя отправляют на лето или те, с кем ты вместе был в пионерском лагере. Так кому радоваться-то? Девочкам-отличницам? Или учителям? Тебе еще мало лет и ты не успел разобраться, что никакие не учителя они, а преподаватели и ты им лично… до любого по выбору места, ведь у них и без тебя очень много проблем по жизни. И, может быть, поэтому тебе никогда не задавали написать сочинение на тему "Как я провел лето”. Хотя, возможно, они просто поняли, что это было твое лето и правдиво рассказывать о нем взрослым ты не собираешься.

И еще ты помнишь, как сидел в кабинете литературы на уроке той же литературы, под строгими взглядами классиков той же самой литературы, которые были изображены на портретах, висящих над доской. А учительница русского языка и (опять же) литературы рассказывала, что осень – это такое особое время для писателей, поэтов и прочих талантливых людей, осенью их порой посещало какое-то особенное вдохновение, тут же припоминалась Болдинская осень Пушкина и какая-то еще осень… А ты сидел и думал, что странные они, должно быть, люди были. Ведь осенью уже и какими-то летними делами особо не позанимаешься, потому что темно, холодно и дождливо, а зимними – так и вообще нельзя, ведь до снега еще далеко. Но теперь, когда ты уже прожил прошедшие с той поры "надцать” или "дцать” лет, тебя тоже толкает изнутри что-то такое, трудноописуемое. Нет, ты не бросаешься в припадке вдохновения что-то такое сочинять, просто вдруг возникает такое предчувствие, что совсем скоро, почти что сейчас вдруг произойдет что-то необычное, что-то не укладывающееся в прокрустово ложе прожитого. И ты стоишь где-нибудь в лучах закатного солнца, а оно кажется очень ярким, и воздух, освобожденный дождями от пыли, совсем прозрачен и легок. И от всего этого предчувствие чего-то в груди все нарастает.

И ты вдруг вспомнишь какую-то девушку, с которой повстречался давным-давно вот таким же осенним вечером. А ты знал ее уже довольно давно, но только тогда, в лучах заходящего солнца, посмотрел на нее другим, особенным взглядом и подумал о том, что как же ты мог раньше не замечать, что рядом с тобой ходит такой вот особенный человек. Вы поговорили недолго, всего полчаса, да и разговор-то был ни о чем, и разошлись. Но после этого ты бродил весь вечер и почти всю ночь под полной сентябрьской луной, которая наполнила этот город призрачными тенями, и мир виделся уже не таким, как несколько часов назад. Ты шел и вдыхал зависший в воздухе запас опавшей листвы, а потом тебе захотелось закурить и ты сел на ступеньки у двери в бойлерную, нащупал припрятанную во внутреннем кармане куртки сигарету, достал ее, повертел в пальцах, потом достал коробок со спичками, извлек оттуда одну из них, а она была с дефектом и поэтому сломалась. Ты отшвырнул обломок в сторону, достал другую, чиркнул ей по грани коробка и прикурил. А так как ты совсем недавно начал курить, то после первой глубокой затяжки, обязательно закашлялся и слезы выступили на глазах. Но ты не отбросил сигарету в сторону, а справился с кашлем и затянулся еще раз. И вот так сидишь, куришь, смотришь на луну, а сам вспоминаешь каждую фразу из недавнего разговора и понимаешь, что обязательно нужно придумать какой-то серьезный, веский повод, для того, чтобы завтра ей позвонить и выдумываешь самые фантастические причины…

Ты еще не догадываешься, то завтра позвонить не решишься, и послезавтра тоже... Соберешься с силами только через неделю. Или две. А разговор опять получится каким-то скомканным и нервным. А дальше… Ну что дальше? Вы же оба – еще юные, робкие и неопытные, пусть даже ощущаете себя очень даже взрослыми, и поэтому все выйдет так, как вышло. А потом пройдет время. И у тебя уже давно своя история жизни, а у нее – своя, и ты время от времени случайно встречаешь ее и перебрасываешься десятком-другим фраз, ты в общих чертах в курсе перепутий ее жизненного пути и несколько раз видел ее дочь - но все равно, окунувшись в осенний закат, вдруг подумаешь о том, что все еще может случиться, что судьба порой ходит по тем самым неведомым дорожкам, а еще о том, что если бы тебе представилась возможность переиграть что-то одно из прожитого, то ты бы…

Ты бы…

То был ли ты бы? Таким, как сейчас?

Но в осень это становится как-то не особо важно. Вот, к примеру, ты оказался где-нибудь в парке. Или в лесу. Или просто там, где мало машин и много деревьев. Идешь по засыпанным листвой дорожкам и вдруг видишь, что кроны деревьев уже заметно поредели, а за ними, такое серое, с ярко-синими проплешинами, небо. Тебе становится понятно, что таких вот теплых дней, подобных тому, в котором ты живешь, осталось до обидного мало. А ведь еще недавно была середина апреля, все вокруг только расцветало и казалось, что это буйство природы, оно ведь еще очень надолго и можно без сожаления растрачивать теплые дни направо и налево. И тебе вдруг захочется сделать так, чтобы в ближайший месяц (или хотя бы пару недель) высвободить как можно больше времени. Такого времени, которое не разменяно на ежемесячный конвертик с купюрами или построение ячейки общества, а лично твоего, приватного времени. Такого времени, в которое ты можешь быть, где угодно, и делать, что угодно. Ведь совсем рядом… И это так надолго… И ты садишься на скамейку и смотришь на эти листья, на это небо с полыньями, на эту осень. И пускай тебя сейчас кто-то разыскивает, кому-то ты сейчас срочно нужен… Пускай. У тебя в данный момент гораздо более важная встреча – свидание с осенью.

А если ты живешь в том же городе, в котором хоть где-нибудь чему-то учился, то ты неожиданно оказываешься у того самого здания, в которое ты несколько лет подряд заходил почти каждый день. А оно для тебя – просто здание, не второй дом, не место, хранящее воспоминания, а просто здание, такое же, как и окружающие жилые дома. Ведь твои осени, а также зимы, весны, и лета – они же не живут в каких – нибудь домах, а только в тебе. И ты постоишь так немного, да и пойдешь куда-нибудь по своим делам. И будешь улыбаться. Никому. Не из-за чего. Просто так. А тебя будут догонять новые зимы и новые весны, новые лета и новые осени.

И ты будешь жить.