Город тихо шепчется с пасмурным небом. Утро. Заснежило. Кажется, что весь мир – одна огромная пепельница, которую очень долго не вытряхивали. Пепел с неба, пепел в воздухе, пепел на земле. Карнавалы закончились, серпантин и мишура аккуратно сметены, елки осыпались. Деды Морозы протрезвели, сдали красные халаты и ватные бороды на склад и разошлись по конторам. Осталось предчувствие чего-то монотонного, что штампует друг на дружку похожие дни.

Я выпускаю сигаретный дым в открытую форточку, словно отгоняя настырно лезущий через нее сюда холод Не тонкой струйкой, а кудрявым облаком дым устремляется в заданном направлении и, вылетев за пределы оконного креста, растворяется. Перебираю, осторожно, словно четки, события минувшего вечера, который получил такое неожиданное и странное продолжение. Они всплывают фрагментами, словно взрывы хлопушек в голове и блестками конфетти осыпаются на пол вокруг меня.

Вечер. Пепельница принарядилась и разукрасила себя разноцветными окурками огней. И где-то в глубине наступающих сумерек – мы. Два едва знакомых человека, не видевшихся почти целую вечность. Случайно столкнувшиеся в этом громадном людском муравейнике, зацепившиеся друг за друга парой дежурных фраз и внезапно увлеченные туманом слов, танцем рук, движением глаз. Наверное, каждому из нас просто нужно было выпить это время, и мы пили его жадно, большими глотками, заказывали новые порции и не заботились о счете.

Дальше…Случайный взгляд, нетвердый жест, два шага навстречу, осторожное соприкосновение губ, слияние теней в одну. Молниеносная поездка, нет, даже полет в два счетчика по ночному городу, твоя рука, что шутливо ерошит мне волосы, взгляды, преломленные зеркалами. Лукавая улыбка девушки на ресепшне (как же ее называют – консьержка, портье?), поворот ключа, треск загорающейся спички.

За несколько следующих их часов мы не сказали друг другу и десятка фраз, предоставив возможность всласть наговориться телам. Монологи, диалоги, паузы на зависть Станиславскому, немые сцены, лирические отступления, горячечный бред… Не вспоминая, не думая и не желая знать, о том, что в мире есть такие понятия, как "вчера” и "завтра”. Только сегодня, только сейчас, и никак иначе, потому что иначе казалось невозможно догонять звезды в твоих глазах, переплетаться причудливыми иероглифами, владеть без права обладанья и, не теряя, отдавать, сжигать мосты, гореть мостами и, как цунами проносясь, свести стучащие рывками сердца в единый ритм…

Конфетти на снегу, серпантин в голове.

Утро.

Мы разделим пополам остатки шампанского и задуем спешно купленные по дороге и почти прогоревшие свечи. Начнем собираться, ведь первые потуги тусклого январского солнца уже видны небу. Пора покидать этот кусочек личной вселенной, мимолетное убежище от реальности, где мы спрятались, растворились, исчезли от всего мира на одну ночь. Двухместный гостиничный номер, с обстановкой насколько обычной, настолько и не запоминающейся ; две тумбы, два стула, два зеркала, две кровати… И, среди этой парности два человека, ставшие на мгновенье чем-то большим, чем экстатическое сплетение, уловившие на долю секунды полунамек на нечто такое…

Но миг минул. Теперь здесь лишь два человека, начинающие вспоминать про то, что, кроме этой хмельной ночи, в их жизнях есть еще масса других вещей, дел, событий, людей. В мозг медленно вползают грядущие переговоры, балансы, бюджеты… Game over. Без победителей, героев и призовой игры.

Прикосновение. Легкое, почти неощутимое. Я не заметил, как ты тихо подошла, как рука легла мне на плечо, как к уху приблизились губы, с которых шершавым шепотом сорвалось несколько слов

- Можно я тебя немножко полюблю?

Вот ведь…Все мои рассуждения летят в тартарары, причем плавно и грациозно. Нарисованная и очень удобная картинка взаимовыгодного времяпрепровождения растекается еще не успевшими просохнуть красками по холсту. Если бы эта фраза была построена как-нибудь по-другому или же прозвучала с иной, более игривой, что ли, интонацией, то я придумал бы, что ответить. Согласиться, отшутиться, объясниться – долго ли умеючи.

Но.

Вместо ответа я стою и проговариваю снова и снова внутри себя эти слова, меняю их местами, лишаю промежутков, раскладываю на слога… Не знаю, что ответить и, одновременно с этим, отвечаю своим молчанием красноречивее любых слов. Беззвучно говорю, о том, что бабочкой о стекло не получится, что переиграли. Катаю слова , как черный хлеб в ладони.

Ты все видишь, прячешь себя в улыбку, произносишь что-то извиняющееся, сводишь все к шутке и начинаешь одеваться. Я принимаю эту игру и, обретя дар речи, выдаю пару дежурных хохм и критическая точка перехода магии в повседневность оказывается пройдена. Дальше… Мы оба знаем, что дальше. Короткая дорога до шоссе, взмах руки в свете фар, скрип тормозов, пара фраз на прощание, обещания не пропадать, не теряться и созвониться в самое ближайшее время. Потом я для тебя начну отдаляться в зеркале заднего вида, а ты для меня будешь превращаться в одну из маленьких точек с красными габаритными огнями. Никто ни кому не позвонит, и ты, и я постараемся зарыть эту ночь так глубоко, что глубже не бывает. Finita. Ритуальные игры для взрослых должны быть закончены неукоснительно, в точности с утвержденными правилами.

Только.

Я прекрасно понимаю, что несколько слов шепотом вне всяких законов прописались внутри меня, занозой впились в то место души, что создано для самоедства, и теперь будут всплывать, причем абсолютно непредсказуемо Затем, чтобы напомнить про то, как на исходе одной из длинных зимних ночей я заполучил то, что принадлежит вовсе не мне. Украл нечаянно. И когда авто, увозящее тебя, раствориться в кавалькаде таких же дорожных жителей, я, не торопясь, пойду в обратную сторону. В который раз проговаривая в себе твой шепот.

И он будет сливаться с шелестящими словами города, обращенным к пасмурному небу