Родился Человек. И пошёл по Жизни. Она ведь похожа на Дорогу усеянную Дверьми. И вот идёт он, маленький, и поворачивает в те Двери, в которые захочет поползти его ещё совсем глупый, совсем простой, но переполненный инстинктами мозг. И он не заглядывает в эти Двери, перед тем как в них войти. Зачем? Он просто идёт туда, куда ему нравится. Ведь рядом всегда есть МАМА и ПАПА которые, если что, всегда направят куда надо.

А потом ребёнок растёт. И уже начинает задумываться, над тем, а в какую, собственно Дверь идти? Да – за каждой Дверью – та же Дорога, вот только чуть-чуть иная. И он уже начинает сначала заглядывать в Дверь, а уж потом решает – идти или не идти.

Время идёт, по Дороге Жизни. И тот, кто вчера был ребёнком, внезапно осознаёт себя взрослым. И Дорога уже не кажется асфальтированной улицей. Всё чаще и чаще на ней появляются трещины и ухабы. Всё больше и больше Дверей Человек отметает и не желает в них идти.

А потом налетает Буря. Она дует в лицо ураганом, клонит к земле. С неба сыплет град и камни. И человеку просто страшно. И так хочется сползти с Дороги, на Обочину, или дальше – там нет Бури. Но… Но… Он ведь уже взрослый, или сам так считает, или так получилось. И он знает – никогда ему не свернуть на Обочину. Однажды он видел, КАК сворачивают. И понял – он будет идти дальше.

А Буря крепчала. А Человек шёл. Сначала. Потом сил идти уже не было. Оставалось ползти. Сдирая в кровь колени и руки о раздолбанное асфальтовое покрытие. Но ползти.

Нет времени рассматривать Двери, нужно просто укрыться от Бури. Но укрытия нет. Нужно просто переждать. Страшно, и, кажется, внутри скоро лопнет заведённая до отказа пружина механизма. Она уже звенит. Вот-вот.

И Человек сдаётся. Вот он уже даже не ползёт. Он лежит. На спине. Пьян в стельку, и так его и подмывает поползти назад. Туда куда ушли те, кто не справился с Бурей. И снова появляются мысли о том, чтоб уйти вообще, уйти на Обочину. Но где-то в глубине мозга он знает – нельзя. Он не один идёт по этой Дороге. С ним идут те, кто ему дорог. Пусть и ряды их поредели. А Буря не хочет отступать. Она как будто издевается, кружит над Человеком. И встаёт человек. Шатаясь, и иногда падая. И не всегда идёт он ровно. Но он идёт. Он закрывает глаза рукой от метущего в лицо песка. И вот походка всё твёрже. А буря снова сильнее. Но он уже знает, как с ней бороться. Только вперёд. Да, остаются Двери, в которые он даже не заглянул. А вдруг там………? Но нельзя – он знает – остановится – его сметёт. И никто не вытянет остальных. Он не просил об этой ответственности. Она сама его нашла. И вот когда, казалось бы, Буря достигла своего предела. Когда движение вперёд стало фикцией, стало важным не само движение, а только стремление вперёд, из прокушенной губы сочится кровь, а из горла исторгается рык, делающий честь любому зверю. Тогда Буря отступает.

И Человек валится без сил. Но он знает – долго нельзя лежать. Надо идти. И он поднимается. И идёт. Потому что НАДО. Он не можёт быть слабым, просто не может. Днём он идёт. А ночью? Ночью – тоже идёт. Вот только из глаз на этом мрачновато-страшном лице беззвучно катятся слёзы. Кто сказал, что мужчины не плачут? Могут. И иногда плачут. Но только чтоб никто не видел. Надо быть сильным. Надо. Страшное слово.

Потом снова были двери. Вот только Человек уже совсем другой, не тот глупый мальчишка, которого Дорога помимо его воли сделала взрослым, попавший в первую Бурю.

Каждая Дверь внимательно осматривается. Он заглядывает во все подряд Двери. Те, кто шли за ним - нашли свои Дороги. И он один. А хочет быть не один. И начинает делать глупости. То ломиться в ту Дверь, которая открыта. Пара Дверей задвинулась тяжёлыми решётками, едва он в них заглянул, и только-только успел выскочить. Какие то Двери просто не открылись, как он не давил на них. Значит – не его. Надо идти дальше. Вернуться бы, когда посильнее станет, и открыть – но он знает, вернуться нельзя…

А потом были новые Бури. Вот только за ним никто не шёл. Поэтому он был спокоен. И просто ложился и ждал когда Бури уйдут. После одной из Бурь, он едва встал, вытирая разбитое в кровь лицо и изодранные кулаки. Он снова шатался – но он встал. А кто-то не смог встать. Но он встал, и улыбнулся ставшим щербатым ртом, почесал пробитую голову, утёрся, ухмыльнулся и пошёл себе дальше. Он знал – это ему под силу. Он перестал бояться Бурь. Они били его – он вставал. И отвечал им. Хоть и понимал, что это бесполезно. Со временем он научился бить первым. «Беда никогда не приходит одна? Ну что ж – приводите с собой других – посмотрим…» так любил говорить Человек.

Попадались ему двери, за которыми было тепло и уютно. Был дом, и какие то люди. Вот только дальше видно не было. И он начал бояться таких теплых и уютных Дверей. Но в некоторые всё-таки заходил. Откуда-то его просто вышвыривали, откуда-то нежно, но твёрдо выпроваживали. А из парочки он сбежал сам. Он стал бояться таких Дверей. И решил, что пойдёт сам.

Отчего сам? А может оттого, что он устал, когда за ним идут? Устал всегда быть сильным и несгибаемым, и, чёрт возьми, просто устал идти по своей Дороге???

И вот, он снова стоит перед Дверью. Мягкая и уютная. Вот только заглядывать он в неё не хочет. Но почему-то видит за дверью лукавую усмешку, и зелёные глаза. И он не знает – что ему делать? Ведь если заглянет, и снова начнёт осматриваться – точно не пойдёт. Или попросту не пустят. А может просто вломиться, выбив Дверь ногами и вкатиться? Нет. Не хочет этого Человек. Он сам не знает, чего он хочет. Точнее знает – он хочет покоя в Душе. А как его достичь? Маска приросла к его лицу – сильный, иногда страшный, железный. Он сам уже не всегда знает – где маска, а где он… Может там, за дверью, маску не нужно будет носить? А просто стать тем, кто прячется внутри? Он тоже сильный. И тоже многое может. Но он мягче и сентиментальнее. Не такой жёсткий и не такой уж и страшный, как кажется, сначала… Может быть.

Рука Человека легла на ручку Двери….

Интересно – откроет или нет?