Старая, грязная, с петлями, проржавевшими насквозь. Ещё стена, такая же грязная, но кладка ещё держится, и, судя по всему, её состояние не изменится и через век. Вот, пожалуй, всё, что попадало сейчас в поле зрения Стаса. Было холодно, его бил озноб, да и вообще самочувствие было, что называется, весьма и весьма поганым. Но хуже всего в этой ситуации то, что ему надо войти. До зарезу. А войти нельзя. Страшно. Что там? Немой вопрос самому себе и такой же ответ: «Кто его знает?». Поэтому сейчас он собирался с силами, и, пытаясь хоть как-то отвлечься от двери, обозревал окрестности, сиречь стену. Даже нашёл паутину, коей была выстлана большая часть стены. Пробовал найти взглядом пауков, одновременно гадая, чем они питаются. Потому что мух, комаров, или иной живности поблизости не было видно, да и пауки, похоже, могли найтись только в воображении. Слух тоже играл в партизана, уйдя в полнейшую несознанку – тишина слишком громкое определение для такого отсутствия звука. Причём во всех смыслах слова. Жутко. Вот это нормальный термин. Хорошо описывает происходящее. Вписывается в обстановку, одновременно поясняя, почему сзади ничего нет, а спереди творится чёрт знает что. Позади Стаса действительно не было НИЧЕГО. Совсем. Ни черноты, ни пустоты, ни света в конце тоннеля. Тоннель, кстати, тоже отсутствовал. Сколько бы он ни оборачивался, его шея немедленно восстанавливала статус кво. То есть поворачивала голову обратно. Мягко, но настойчиво. Времени у глаз было ровно столько, чтобы удивлённо рапортовать мозгу, что они ничего не видят. Иными словами, если смотреть назад, то зрения не будет. Оно не отключается, просто у замечательного слова НИЧТО нет зрительного образа. Кина не будет, показывать нечего. Впрочем, это парня как раз не пугало, а вот дверь… В ней как будто было сосредоточие всего этого бедлама. Солнечное сплетение ужаса размером двести на восемьдесят. «Стандартный дверной проём» - в голове мелькнула нормальная, но неадекватная обстановке мысль, и от страха быть развитой, немедля сгинула, после чего отчаянно зазвенело в ушах. Можно, конечно, поиграть с дверью в угадайку – пусть гадает, в каком ухе звенит, в случае проигрыша будет навроде наружки, благо у неё две стороны. Только ведь гадать будешь сам – изображая то дверь, то себя. Когда произойдёт – за дверью сможет оказаться только психушка, куда будет прямая дорога. Стас вздрогнул. Последние пять минут, он, оказывается, беседовал сам с собой, бормоча себе под нос. Звук собственного голоса успокаивал, но, мягко говоря, слабо. «Нет, так дело не пойдёт»,- уже громче произнёс он, пытаясь наполнить звуком помещение. Но звуку здесь было так же неуютно, как в комнате с мягкими стенами. И он, не успев развить приличную громкость, сник и растворился в воздухе. Удивляться, как говорится, было поздно. Да и ни к чему удивляться. Есть проблемы поважнее. Что там, за этим куском дерева? А может это фанера? Ткни, и проткнёшь насквозь. Воодушевлённый этой мыслью, парень ткнул в дверь пальцем. Естественно, не проткнул. «То ли дуб, то ли сосна. Не фанера точно». Констатировав сей факт, Стас даже улыбнулся. Если дверь достаточно прочна для того, чтобы он её не выбил, значит, она выдержит некоторый натиск и с другой стороны. Что даёт время спокойно подумать, не боясь стать неизвестно чьей добычей. В позапрошлый раз пришлось улепётывать от птеродактиля. Но тогда между ним и мезозойской вороной была всего-навсего ширма. А здесь стена и крепкая дверь. Правда, если там окажется не мелкий летучий ящер, а что-нибудь покрупнее, то она не спасёт. Тем более, что войти всё равно придётся. Паренёк отчаянно надеялся, что и в этот раз отделается лёгким испугом. А пока надеялся, изучал дверь, пытаясь получить максимальное количество информации. Плотно пригнанные доски, крепкая, не болтается, хотя петли явно в худшем, в сравнении с полотном, состоянии. Есть подтёки воды, в основном рядом с петлями. Углы тронуты плесенью, паутины нет, что странно, потому что на стене её полно. А вообще – дверь как дверь, и почти никаких изменений за последние минуты, если не считать появившейся ручки. Приглашает. Заманивает. Просит войти. Зараза... Стас несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и положил ладонь на ручку. Ручка оказалась холодной и склизкой. Как будто её кто-то смазал маслом, или какой-то гадостью. Мысль о гадости явно была лишней, потому что его начало подташнивать. «Мозг мой – враг мой, вкупе с воображением», - подумал Стас, отпуская ручку и присаживаясь на корточки. Казалось, что он просидит здесь вечность, так и не решившись войти. Нет, если бы это была дверь в обычной квартире, или в институте, да хоть в консерватории – он бы спокойно её открыл, вошёл, сказал: «Здрасте», а дальше действовал по ситуации. Но вокруг явно не консерватория, где парень был один единственный раз, и на всю жизнь запомнил, какие жёсткие сидения в амфитеатре. Если бы ему сейчас предложили на выбор – остаться здесь, или прослушать в консерве все произведения Чайковского подряд, он бы не задумываясь выбрал второй вариант. При всём своём отношении к классической музыке, которую он с детства терпеть не мог. И один единственный раз в жизни слушал классику почти добровольно. Слушал в пресловутой консерватории, куда его вытащила собственная девушка, и был готов прямо сейчас повторить давний подвиг. Даже без девушки. Но мир дверей никогда не предлагал лёгких вариантов. По крайней мере, тех вариантов, которые Стас сам выдвигал на роль компромисса. Пытаться угадать – бесполезное занятие. Об этом свидетельствовал его собственный опыт. Но он всё равно пытался. Просчитывал, предполагал, гадал. Легче не становилось, скорее наоборот. Но человек любит иллюзию управления реальностью. Она тешит его самолюбие. А самолюбие у парня было. И оно было очень серьёзно задето тем фактом, что он боялся этих дверей, ширм, занавесок, которые появлялись на его пути одна за другой. Боялся уходить, хотя оставаться на месте было нельзя. Иначе можно было навсегда утратить призрачный шанс на возвращение. Поэтому, несмотря на страх, всякий раз надо было идти. Он шёл, боялся, но шёл, всякий раз тайком надеясь, что следующая дверь/ширма/занавеска будет последней. И боялся, что там окажется совсем не его родная реальность.

Прошёл почти час с того момента, как Стас увидел эту дверь. Он ещё раз потрогал ручку. «Совсем холодная. Будто там холодильник, или северный полюс». На полюсе бедный студент, конечно, не был, но сугубо приблизительно представлял себе, как там холодно. Когда он вынырнул из своих размышлений, и бросил очередной взгляд на уже опостылевшую ему преграду, то заметил, что она покрылась тонкой коркой льда. «Неужто действительно полюс? Хотя не факт. Может быть наоборот пустыня. Сахара например». Дверь отреагировала почти мгновенно. От неё пахнуло тёплой сыростью, плесень в углах превратилась в сухой порошок, металл ручки медленно приобрёл багровый оттенок. «А вот это уже действительно интересно». Стас задумчиво пригладил выросшую за последнее время бороду. «Я подумал о пустыне, а не о доменной печи». Было похоже, что дверь преувеличивает его страх. «Как лупа, ей-богу». Парень улыбнулся, и, уже более уверенно, взялся за ручку. Температура последней была совершенно нормальной. Комнатной. «Холодная, но это естественно, так должно быть. В этой «комнате» и так нежарко». Его мысли постепенно перетекали в более оптимистичное русло. Он закрыл глаза, повернул ручку и толкнул дверь. В лицо ударил яркий свет, отчего Стас зажмурился. Когда он всё-таки решился посмотреть, куда же его занесло на этот раз, то не сразу смог что-либо разглядеть, потому что перед глазами плясали тёмные круги. Но через пару минут глаза привыкли к освещению, и сразу стало понятно, что это не полюс, и не пустыня. Консерваторией, к сожалению, тоже не пахло. Зато был сад. Летний сад, с прудиком, беседкой, яблонями и ярким, слепящим солнцем. Парень почти смело шагнул вперёд, и немедленно обернулся в порядке эксперимента – пропадёт ли дверь. Естественно. А как иначе? Все остальные, до этой, пропадали. Преграда, пройденная секунду назад, не стала нарушать статистику. Да и не в дверях счастье! «Пускай исчезает, мне какая печаль», пробормотал Стас, и, набрав упавших с веток яблок, ополоснув их в пруду, благо вода на вид была чистой, пошёл в беседку. Завтракать. Через час(часы работали исправно), выяснилось, что в пруду водится форель. Причём непуганая. И она вполне прилично ловится руками. Затем нашлись сухие сучья, будто специально раскиданные тут и там – на дрова. Зажигалка у парня, как у бывшего курильщика, имелась(бывшего, потому что сигареты закончились уже после второй двери). Так что проблем с провиантом у «Проходящего через двери», как он сам себя в шутку окрестил, не возникло. Форель была вкусная, из яблок получился приличный гарнир, и Стас, насытившись, через некоторое время уснул.

Минуло несколько дней пребывания в этом мирке. Рыба надоела почти сразу, яблоки приелись несколько позже. Самое обидное заключалось в том, что солнце в этом саду не заходило. Кому как, а человеку для нормального существования нужна ночь. «Хочу домой»,- в очередной раз произнёс «Проходящий». Произнёс, забыв о коварности этой фразы. Солнце, которое здесь всегда висело на одном месте, как прибитое, внезапно померкло, словно у него вдруг сели батарейки. Сад заволокло туманом. «Опять», подумалось Стасу. Но он тут же себя успокоил – «Сам просил. Домой надо дойти». Туман, как жеребец в режиме активного вскармливания, быстро прибавлял в холке. И скоро парень перестал видеть даже собственные плечи. «Ничего, скоро будет очередная дверь. Надо просто её открыть. Там не будет ничего страшного. Дойду, даже бояться уже не буду. И все дешёвые спецэффекты пусть приберегут для других, более пугливых». Стас улыбался. Вера в собственные силы украшает человека, делает его сильнее. Только улыбка была недолгой. Не потому что дверь не появилась. Нет, с этим было всё в порядке. Дверь была. Целых три штуки…