Красная ковровая дорожка была похожа на лесную тропинку, обильно смоченную дождем. В общем и целом ворс принадлежащий ей по происхождению еще сохранился, но в тех местах, где особенно часто ступала нога жаждущего книгочея он вытерся и был похож на ненароком оставленный след на влажной и податливой от дождя земле. Не обязательно было поднимать глаза от пола, чтобы прийти туда, куда я направляла свои шаги, но там, где следы ног человеческих образовывали небольшой пятачок, вежливость требовала поднять глаза и поздороваться с пожилой библиотекаршей, которая для всех постоянных читателей этой не очень большой библиотеки уже давно стала ее олицетворением. Каждый раз, когда я совершала на этом утоптанном многими пятачке издавна отработанный ритуал, она улыбалась и говорила: «Лучше брать по одной книге и приходить почаще, дочка». На это положено было отвечать: «Да, конечно!» Но я обычно не удерживалась и брала пару-тройку книг. Старушка качала головой и все равно улыбалась, провожая меня взглядом, встречая, когда я приходила за новой порцией книжного удовольствия.

Я подняла глаза («Здравствуйте!») и встретилась с внимательным взглядом пожилых глаз («Здравствуй, дочка.»). Она не сказала больше ничего, и все так же продолжала смотреть на меня из под седых бровей. «В этот раз я возьму лишь одну книгу», - почувствовав, что шутка была неудачной, я поторопилась дальше по библиотечной тропе.

Стеллажи, набитые книгами, возвышались по обе стороны от меня, и было легко представить, что я в глубоком каньоне и скоро придется спасаться от индейцев. Мрачности обстановке придавало и то, что свет столь ярко освещавший саму «тропу» почти не проникал в стеллажные туннели, но отражаясь от ярко набеленных потолков все таки позволял прочесть надписи на корешках книг.

Я много читала, и поэтому мне частенько приходилось прилагать усилия, чтобы найти на книжных полках этой небольшой библиотеки что-нибудь новенькое и незнакомое мне. Как правило, это были книги только что возвращенные предыдущим читателем или лишь недавно поступившие в библиотечный фонд. Поэтому я шла вдоль стеллажей, не глядя на полки полные книг, а моей руке, которая вела по корешкам, было поручено сделать выбор.

- Извините, мы закрываемся. Делайте свой выбор, – я посмотрела на часы – слишком рано для закрытия. Рука послушно замерла на одном из корешков и, не позволив даже мельком глянуть на название выбранной книги, потянула с полки. Под тяжестью тома рука сорвалась вниз, и чтобы не уронить книгу мне пришлось прижать ее к груди.

- Вы берете одну книгу? – вежливо спросила меня девушка с кафедры выдачи. Ей явно хотелось поскорее оказаться дома.

- Что? А, да, конечно… - в полном недоумении от бесцеремонности собственной руки, сделавшей за меня выбор, я не сразу поняла, что обращаются именно ко мне.

Библиотечная тропа выглядела все такой же утоптанной, лишь кое-где примятые ворсинки говорили о том, что передо мной прошел ни один читатель, покидая закрывающуюся библиотеку. Почему так рано? Ведь обычно у меня еще было время побродить по каньонам книжных стеллажей и ищуще проводить выбирающей рукой по корочкам многочисленных читанных и незнакомых томов. Почему так рано?

Все так же прижимая к груди добытую книгу я брела по заросшей аллее, деревья по сторонам которой пропускали лишь избранные лучи дневного света. Отчего то, увидев пустую скамейку, я замедлила шаг и задумалась, считая листья, упавшие на нее. Все так же задумчиво, и не отрывая глаз от мертвых листьев, я аккуратно присела на край скамейки, стараясь не потревожить ни один лист. Мне подумалось, что от этого что-то зависит, и к лучшему будет их не беспокоить.

- Что ты читаешь, внучка? – старческий голос вывел меня из задумчивости и придал моим мыслям новое направление. – Что ты читаешь? – повторил голос, и я была вынуждена поднять голову. И вовсе я ничего не читала, а просто, что есть сил, прижимала библиотечный том к груди. Это я и хотела сказать в ответ. Но против ожидания…

- Не знаю. Кажется это про меня, - пошутила я, стараясь скрыть от незнакомца, что взяла в библиотеке книгу и не посмотрела, что она из себя представляет.

- Что ж, в самом деле?

Мне стало неловко и я против воли начала объяснять, что произошло совсем недавно. Я еще продолжала говорить тихим сбивающимся голосом, когда заметила, что сижу на скамейке в полном одиночестве. Когда он ушел? А когда пришел? Внезапно в моей голове возникло бесконечное множество ненужных вопросов и чтобы избавиться от них, вытряхнуть из своей и без того сбитой с толку головы, я крепко зажмурилась и резко открыла глаза. Я все еще сидела одна, но в голову уже пришла спасительная мысль: какое мне дело до незнакомого старика случайно заговорившего с прохожей и незаметно затем исчезнувшего? «Что ты читаешь, внучка?» - в голове звучал вопрос, на который я все еще не знала ответа. Кажется книга, лежащая у меня на коленях стала чуть тяжелее.

«Что ты читаешь, внучка?»

Медленно я опустила глаза и, понимая как это глупо, затаила дыхание. На титульной стороне обложки тома не было ни слова ни полслова. Не было даже хоть какого-нибудь намека на то, что скрывает этот толстый переплет. Все еще не раскрывая книги, я осмотрела ее, переворачивая. Осмотр ничего не дал, и я приказала себе не дурачиться и отрыть титульный лист. Ведь я же взяла ее прочесть, а не поносить.

Я не верила своим глазам: титульный лист оказался девственно чист! Нахмурившись, я с силой захлопнула книгу, как бы давая неизвестному шутнику еще один шанс. Выждав какое-то время, я вновь открыла том на титульном листе, ожидая, наконец, прочесть имя автора и название книги. Однако, лист все так же оставался не тронут. Чист был и следующий.

Наконец, усмехнувшись про себя, я поняла, что из библиотеки мною была вынесена никакая ни книга, а просто никем не заполненная тетрадь для записей. С сожалением я констатировала, что мое яркое воображение не соответствует бытовой повседневности. Все в мире предсказуемо, и вечером мне решительно нечего будет читать. Дабы окончательно убедиться в свежесделанных выводах, я наугад открыла том на несколько страниц вперед. И остолбенела… Страницу покрывали ровные ряды печатных букв!

Сглотнув внезапно возникший в горле ком, я попыталась проникнуть в смысл обнаруженных строк. «...Красная ковровая дорожка была похожа на лесную тропинку, обильно смоченную дождем. В общем и целом ворс принадлежащий ей по происхождению еще сохранился, но в тех местах, где особенно часто ступала нога жаждущего книгочея он вытерся и был похож на ненароком оставленный след на влажной и податливой от дождя земле. Не обязательно было поднимать глаза от пола, чтобы прийти туда, куда я направляла свои шаги, но там, где следы ног человеческих образовывали небольшой пятачок, вежливость требовала поднять глаза и поздороваться с пожилой библиотекаршей, которая для всех постоянных читателей этой не очень большой библиотеки уже давно стала ее олицетворением. Каждый раз, когда я совершала на этом утоптанном многими пятачке издавна отработанный ритуал, она улыбалась и говорила: «Лучше брать по одной книге и приходить почаще, дочка». На это положено было отвечать: «Да, конечно!» Но я обычно не удерживалась и брала пару-тройку книг. Старушка качала головой и все равно улыбалась, провожая меня взглядом, встречая, когда я приходила за новой порцией книжного удовольствия...». От жуткого ощущения дежавю мои волосы встали дыбом и я почувствовала, как кровь отлила от лица. Наверное, я сейчас выгляжу как смерть, только косы не хватает. Словно в подтверждение моих слов рядом раздалось озабоченное кудахтанье какой-то сердобольной старушки.

«Спасибо, все хорошо!» «Что ты читаешь, внучка?»

Я внимательно огляделась. Несколько листьев, расположившихся на скамейке по соседству со мной, были мной потревожены во время моего знакомства с книгой. Плохая примета…

- Пойдем займемся делом, детка! – какой-то недоросль попытался к тому же показать чем нам с ним следует заняться и я кратко ответила ему. Мой отрицательный ответ в несколько стилизованной форме пугнул его как пушка воробья, и паренек довольно скоро скрылся из поля моего зрения. Он так и не узнал как я была ему благодарна за то, что он на несколько мгновений отвлек меня от моей библиотечной находки. Или это она меня нашла?

«Что ты читаешь, внучка?»

Скорее для констатации факта, чем для собственного успокоения, я еще раз внимательно осмотрела переплет. Все еще ничего. Внимание! Внимание! Неизвестный автор желает представить на суд читательского круга свою новую (или уже старую?) книгу кое о чем!!! Я вздрогнула. Мою голову стали посещать явно психически нездоровые мысли. Ну, хоть бы еще один юнец прошел с непотребным предложением! Я бы с таким удовольствием затянула с ним диалог, что он сам с радостью постарался бы его свернуть. Словно в поисках очередного юнца, я деланно внимательно оглядела округу, но никакого юнца, или кого-нибудь другого взор мой не обнаружил. Вздохнув, я резко открыла книгу на последних страницах. Вернее, я попыталась открыть ее на последних страницах, но…у меня ничего не получилось. Почти сразу за той страницей, которую я частично прочла несколькими мгновениями ранее весь том оказался единой и неделимой бумажной массой. Зрительно я могла различить контуры страничных краев, но перелистнуть их я по какой-то мне неизвестной причине была не в силах. Зато следующая страница довольно послушно предстала моим глазам: «...Стеллажи, набитые книгами, возвышались по обе стороны от меня, и было легко представить, что я в глубоком каньоне и скоро придется спасаться от индейцев. Мрачности обстановке придавало и то, что свет столь ярко освещавший саму «тропу» почти не проникал в стеллажные туннели, но отражаясь от ярко набеленных потолков все таки позволял прочесть надписи на корешках книг...». Я задрожала и мой безумный(как мне кажется) взгляд заметался по округе в поисках спасителя. Нет никого!

«Что ты читаешь, внучка?»

Медленно, но верно до меня стало, наконец, доходить, что чьей то злою волей я читаю эту книгу и впрямь о себе самой. И все, что только со мной не происходило в моей настоящей, и как я думала закрытой от посторонних жизни, укладывалось в ровные строчки печатных букв поверх самого обычного бумажного книжного листа. Здесь явно было от чего прийти в сильное психическое расстройство! Я постаралась дышать глубоко и не слишком часто, чтобы попытаться прийти в себя (или, наконец, в себя вернуться). Наверное, дело все-таки во мне? Тараканы у меня в голове чем-то обкурились, а я вынуждена расхлебывать!

Словно вор в собственном доме я вновь внимательно посмотрела на все еще девственно чистую обложку, затем обратилась к титульному листу, также не тронутому. Первая, вторая, третья страница... Да, что же это?! Я ведь не сегодня родилась, и даже не вчера! Подобно титульному листу и обложке они ни о чем мне не говорили. Я постаралась построить четкими рядами своих в драбадан укуренных тараканов и обдумать ситуацию. Выходит книге известно обо мне лишь то, что происходило со мной с того момента, как я пришла в библиотеку? Или это далеко не первый том... Есть ли еще подобные книги? И если есть – то сколько же их? Может быть, ни одна я сейчас с первобытным ужасом пытаюсь заглянуть на не прожитые еще мною страницы моей жизни?

«Что ты читаешь, внучка?»

Несмотря на всю исключительность сложившейся ситуации, мне было ясно одно: завтра, в первую же минуту открытия библиотеки я верну эту книгу на отведенное ей место на полке одного из книжных стеллажей.

«ЧТО ТЫ ЧИТАЕШЬ, ВНУЧКА?»

Я проснулась в холодном поту и долго не могла понять как вчерашний старик, так внезапно появившийся и исчезнувший также внезапно, смог склониться над изголовьем моей кровати и столь упорно добиваться ответа на поставленный еще вчера вопрос: «ЧТО ТЫ ЧИТАЕШЬ, ВНУЧКА?».

Комната казалась таинственной в свете утренних сумерек еще не разогнанных просыпающимся солнцем нового дня. Чтобы удостовериться в том, сколько мне еще позволено поваляться в постели, прежде чем я отнесу проклятую книгу обратно и навсегда забуду о ее существовании (ой ли? такое не забывается!), я взглянула на электронное табло часов на прикроватной тумбочке и резко вскочила.

Я проспала двое суток! «Что ты читаешь, внучка?»

Книга лежала рядом с часами, и когда я неловким, но сильным движением руки скинула часы на пол, та же судьба постигла и Книгу. Теперь она лежала на полу в углу комнаты и была чуть прикрыта краем длинной портьеры спального окна.

Не тратя ни минуты на долгие раздумья, я поползла по полу комнаты подальше от книги и забилась от нее в противоположном углу. Меня выручил чисто звериный инстинкт. У меня оставалось еще несколько мгновений, чтобы пожалеть о том, что мой звериный инстинкт не позаботился поднять меня на ноги и погнать меня подальше от Книги в другой дом, на другую улицу, в другой город...

Не знаю сколько я просидела там, в дальнем от книги углу, поджав под себя ноги. Только, никогда не прощу себя за это, очнулась я уже тогда, когда склонилась над книгой и мои глаза жадно вчитывались в открывшиеся мне строки моей жизни: «У меня оставалось еще несколько мгновений, чтобы пожалеть о том, что мой звериный инстинкт не позаботился поднять меня на ноги и погнать меня подальше от Книги в другой дом, на другую улицу, в другой город...

Не знаю сколько я просидела там, в дальнем от книги углу, поджав под себя ноги. Только, никогда не прощу себя за это, очнулась я уже тогда, когда склонилась над книгой и мои глаза жадно вчитывались в открывшиеся мне строки моей жизни: «У меня оставалось еще несколько мгновений, чтобы пожалеть о том, что мой звериный инстинкт не позаботился поднять меня на ноги и погнать меня подальше от Книги в другой дом, на другую улицу, в другой город...

Не знаю сколько я просидела там, в дальнем от книги углу, поджав под себя ноги. Только, никогда не прощу себя за это, очнулась я уже тогда, когда склонилась над книгой и мои глаза жадно вчитывались в открывшиеся мне строки моей жизни: «У меня оставалось еще несколько мгновений, чтобы пожалеть о том, что мой звериный инстинкт не позаботился поднять меня на ноги и погнать меня подальше от Книги в другой дом, на другую улицу, в другой город...

Не знаю сколько я просидела там, в дальнем от книги углу, поджав под себя ноги. Только, никогда не прощу себя за это, очнулась я уже тогда, когда склонилась над книгой и мои глаза жадно вчитывались в открывшиеся мне строки моей жизни: «У меня оставалось еще несколько мгновений, чтобы пожалеть о том, что мой звериный инстинкт не позаботился поднять меня на ноги и погнать меня подальше от Книги в другой дом, на другую улицу, в другой город...

Не знаю сколько я просидела там, в дальнем от книги углу, поджав под себя ноги. Только, никогда не прощу себя за это, очнулась я уже тогда, когда склонилась над книгой и мои глаза жадно вчитывались в открывшиеся мне строки моей жизни: «У меня оставалось еще несколько мгновений, чтобы пожалеть о том, что мой звериный инстинкт не позаботился поднять меня на ноги и погнать меня подальше от Книги в другой дом, на другую улицу, в другой город...

Не знаю сколько я просидела там, в дальнем от книги углу, поджав под себя ноги. Только, никогда не прощу себя за это, очнулась я уже тогда, когда склонилась над книгой и мои глаза жадно вчитывались в открывшиеся мне строки моей жизни: «...

Я закричала...