...Это был номер в старой гостинице, единственное преимущество которого состояло в том, что окна его выходили на площадь Сан-Марко. Правда, ночью здесь все преображалось, дробилось пламя свечи в старом венецианском зеркале, повешенном неподалеку от рассохшегося комода. С маленького балкончика была видна сама площадь, Арка прокураций, Дворец Дожей и пронзающая подобием стилета колонна с летающим львом.

Ночью стихал говор толпы, испарялись крики продавцов, таяли восхищенные возгласы туристов; лакированные, как башмаки, гондолы

уныло тыкались в приземистые причалы и уставшие за день гондольеры, хрипло посапывали на своих тугих венецианских кроватях.

Кто были эти двое? Каким образом их занесла судьба в город призраков и фестивалей?

Портье, одетый в потертую униформу с галунами, записал их как супружескую чету.

- Простите? - сказал он, спешно заполняя бланк, - из какой страны прибыли сеньор и сеньорита?

Они переглянулись.

- Что ему сказать? - спросила она своего партнера, перейдя на непонятный портье русский язык. - Я из России, ты - из Израиля, а вместе мы откуда?

- Мы - порожденье северных ветров! - ответил он и махнул рукой - Пусть пишет все, что хочет... нет, пусть пишет, что мы прибыли из России...

х х х

...И вот уже другой кадр; мы не знаем, что было с нашими героями за это время. Только мы видим их сидящими в номере. И снова ночь. И снова тишина. И только редкие тени скользят по мосту Вздохов по направлению туда - к Мосту поцелуев.

Но у этих двоих такое ощущение, что вокруг никого, только небо над ними, только счастье вокруг.

- Давай посидим немного, - говорит она, улыбаясь (о эта улыбка - эта изумительная форма близости, когда душа поет и просится на седьмое небо...)

Они говорят, так, не о чем, и слова улетают прочь.

И вдруг...

Что это?

Птица ли ночная крикнула в ночи?

Ночь ли включила счетчик, отсчитывая секунды близости...

Вдруг...

Она вдруг встрепенулась, как залетевшая в комнату птица, резко приблизилась к нему и страстно поцеловала его в губы.

А потом также резко отстранилась.

- Извини, но просто очень захотелось тебя поцеловать, - смущенно произнесла она. Он посмотрел ей в глаза, они так блестели и были такими красивыми, будто звезды упали в эту глубину.

Казалось, что какие-то токи завибрировали,

какая-то энергетика вдруг заполонила комнату,

наполнила ее запахами и чувствами, которые

летали, как маленькие ангелочки.

Его рука медленно, словно волна, проходила по

её телу, он старался запомнить каждый изгиб

той, которая обнимала его, словно тоже хотела

запомнить навсегда.

Две силы противоборствовали друг другу...

скорее достичь кульминации и продлить каждый момент наслаждения.

Их тела в этом ночном номере казались

приведениями, обретающими после полуночи свое телесное очертание.

Вдруг на площади Сан-Марко заиграла одинокая скрипка, будто кто-то решил сопроводить эту ночь мелодией любви и неги.

Скрипка играла, словно наэлектризовывая

пространство.

...Они лежали, умиротворенно разговаривая между собой; но странны были эти беседы, будто играли они в какую-то ими придуманную игру; будто эта ночь, накрывшая Венецию рваным звездным покрывалом, располагала к таким странным разговорам..

- Расскажи мне, милый, расскажи, что тебе нравится во мне... - она ластилась к нему,требуя рассказа, но и рассказ этот был ей нужен, как своеобразная подпитка, как наркотик, как дурман.

- Ну, слушай, - начинал он, и она прикрывала глаза. - А еще мне нравится, когда ты нежно и страстно, словно играя на флейте, прикасаешься губами к моему жезлу, и он - почувствовав твое прикосновение - вздрагивает, и начинает нехотя наигрывать свою мелодию. Она становится все отчетливее, и растет с каждой минутой, обретая очевидные очертания.

- Флейта, милый... - говорит она, улыбаясь и не открывая глаз, - флейта... право, у тебя какие-то буддистско-китайские наклонности.

- Да, но это по настроению, - замечает он, - иногда мне очень нравится, когда я сижу на стуле или на кресле, а ты садишься мне на колени и, обнимаясь, мы сливаемся в поцелуе. В буддизме это называется позой замкнутого энергетического поцелуя и считается, что в

этом случае достигается наибольшее слияние энергетики двух любящих существ...

- Знаешь, я не интересуюсь буддизмом, но поза

замечательная, при этом движения могут быть не быстрыми, даже задумчивыми вначале - это потому, что есть возможность смотреть в глаза друг другу. А потом, через энное время, зрение отключается, а движения, наоборот, ускоряются, и этот экспресс уже не остановить. Да, сзади тоже бывает замечательно. Но - с известной осторожностью, конечно, потому как глубина проникновения значительно больше, зато и ощущения бывают ярче. Но, повторяю, только - при взаимном доверии. Хотя, глаз здесь уже не видно, а все ощущения сосредоточены в одной точке, намного ниже глаз.

- А амазонкой тебе быть не нравится? - спрашивает он, и нежно гладит ее упругий, словно изумрудный животик...

- Амазонкой? - в задумчивости произносит она. -

Ой, ну не знаю...по настроению, конечно, и по

обстановке. И все же, милый, если признаться,

то нет... амазонкой не нравится - не получается контролировать ситуацию, может от недостатка опыта, а может от упрямства. И все это будет...

- Да, - вдруг взрывается он, - и это все будет, и мир будет лежать у наших ног, и ласки наши будут изысканы и пряны! Я бы целовал пальчики твоих ножек и чувствовал, как по твоему телу бежит волненья дрожь...!

Я бы умолял тебя прибегнуть к самой изысканной позе... Как ты думаешь, о чем идет речь?

- Теряюсь в догадках... - лукаво ответила она.

Улыбнувшись, и, исполнясь важности и красноречия, но и любви и ласки, он говорил ей, шепча на ухо:

- Знаешь, милая самая изысканной позой - даже

с точки зрения французов, знатоков секса -

считается так называемая поза "шестьдесят девять". Знаешь, что это?

- Может быть, знаю...- молвила она, зардевшись, то ли от стыда, то ли от вожделения.- Ты полагаешь, что это и в самом деле изысканная поза?

- Странная, как сама жизнь, как ветер, перекрученный с солнцем, как мир, перепутанный с войной, как любовь, слившаяся со страстью... Мы ведомы страстями, наши тела вплетаются в позу "69", напоминающую ленту Мебиуса, эту тайну тайн, загадку спиралеообразной Вселенной....