Солнце вывуалировало двоих пассажиров из тонированных стёкол катафалка. Он и его подруга. Они ехали забирать тело. Забирать – будто отошедшего отказывались вернуть. И они туда ехали. Он и его рыжеволосая подруга.

Для начала сказ о нём. Впрочем, к чёрту – она была за рулём. В тёмных очках и перчатках, бледность и рыжесть, это она была за рулём. Ирландская медь, кучерявящаяся из славянской головы, таково её описание.

Они ехали в катафалке. Он и его подруга.

Стерео выплёскивало фанк, ибо она любила фанк. Он любил Малера и сигареты. Табак был для него вкусным кислородом, но сейчас он бросил курить, а она была с сигаретой, и включила фанк. То есть ему было мало радости.

Но он рад, и ответ тому: покачену.

-- Оладьи, - сказал он.

-- Заедем?

-- Да. Вот здесь.

Она припарковала катафалк у кафе. Катафалк не имел сигнализации, и двери она не закрывала на ключ. Даже из-за стереосистемы. Она сама её установила, но кражи не боялась.

Автомобиль был немолод телом. Лет 16ти как от конвейера. Подержанный подросток немецкой семьи.

Из Европы его пригнал лично владелец ритуального агентства. Погонщики скотокара отказали в услуге. Они могли пригнать хоть мопед, но катафалк не входил в их вкусы. Владелец может рассказать много горьких историй, о том, как он пробирался сквозь границы, о хоровом хохоте таможенников, но он не будет этого делать, - его сейчас нет, он на совещании.

В кафе она смотрела прямо на его нос. Он робел, и потому глядел на её грудь. У неё мало груди, и это его успокаивало. Он был очень нервным. Случалось, придёт домой и нервничает, нервничает, пока не уйдёт из дома. Но у него не было дома. Это в гостях он нервничал.

Они отказались от оладий и заказали шампанское. Ни один из них не восторгался игристыми. Просто это влияние катафалка.

-- Ответь, зачем ты устроилась катать отходивших своё?

Катать отходивших. В самом вопросе было уже и хлеб и масло, оставалось только положить в рот. Впрочем, подумал он, машину она водит весьма готично. Они часто катались по кольцевой на катафалке. Уступали все, даже скорая помощь. Что их не удивляло.

А сам он бросил водить после того, как сбил собаку, телёнка и особенно после того, как подмял слона, беглого из зоопарка. Слон явился самым убедительным знаком того, что написано ему на роду быть пассажиром.

Пока он отвлёкся на всё это, она уже ответила на вопрос. И, видимо, не стоило повторять его снова. Поэтому он глотнул из стаканчика. На вкус – оладья, и он осмотрел кафе. Кухонный стол, плита, мебель, банки с крупой и прочее, даже полотенце. Он был в гостях. Поэтому следующая оладья на вкус оказалась, как шампанское, которое он терпеть-то мог, но не здесь – а там в кафе, рядом с вожатой катафалка.

“Оладьи”, - услышала она. В машине из голосовых отсутствовало даже радио. Салон был набит баночками с кремом, и их следовало доставить. Светофор горел красным. Оставалось ещё два магазина, чтобы бросить машину у дома, и пойти собирать барочные листья, а позже кинуть их вон. Однако последнее выполнено заочно, ибо за бортом сейчас зима, миллиметры снега и низкий мороз.

-- Оладьи, - сказал он.

-- Мастерская, - сказала она, - Ну вот. Я же показываю. Вот. Вот.

-- Я думал, ты на “Оладьи” показываешь.

-- И что – карбюратор оладьями починять? Давай докатим.

Они докатили катафалк до мастерской. Ликование мастеровых по поводу катафалка – опускается до пробела:_. Персонал пообещал: минут за двадцать.

-- Оладьи, чёрт возьми, - сказал он.

-- Ну что тут скажешь. Оладьи, блин, так оладьи.

Ей было неудобно. Она обещала его подвезти. Он стоял у дороги и фотографировал что-то. Этим чем-то оказалась варежка. Он вообще-то и снимал весь этот утерянный хлам, вроде поломанных зонтов, вычитанных газет. Так он делал акцент, на незаметное.

Потом шутки ради он вытянул руку, и остановил катафалк.

-- Э-чёрт, до морга, парень.

-- Мне б до центра, ведьма.

Случается, спустит колесо. Запасной покрышки в катафалке не нашлось даже в аптечке, которой не нашлось вместе с огнетушителем. На ближайшем сервисе они уговаривали сдать им какое-нибудь колесо в аренду. Ни о какой покупке: денег хватило б лишь на мопедное. Отыскалось только одно – жёлтое, и малого размера. Словом, удивительное.

С этим колесом они ехали до приступа астмы карбюратора.

-- Ответь, зачем ты устроилась катать отходивших своё?

-- Но это получше, чем делать акцент на утерянные вещицы. У тебя дома, наверное, целый приют из фотографий. Хотя и дома-то у тебя нет. И не заходи больше в гости, а то сидишь и нервничаешь, нервничаешь…

Вцеплевающейся походкой для пущей устойчивости на вымысле он шёл, шёл, пока не исчез, - ЗДЕСЬ напомнило о себе сигнальным криком:

-- Дура зарульная! ты поедешь на зелёный?! или тебе синий включить!?

Она поехала развозить грёбаные баночки с грёбаным кремом.

Он перестал нервничать, и вышел из дома, где был как в гостях.

И кто чей вымысел – ноль его знает.

И где дом, а где в гостях – та же цифра.