Определенно, путешествие автостопом – очень и очень символично.

Сначала ты выходишь на трассу и идешь вперед. Идешь к своей цели или даже мечте, которыми может быть какое-то место на планете Земля, или что-то более грандиозное. Например, желание чему-то научиться, что-то понять, получше разглядеть мир или самого себя. Много чего. Или цели нет, тогда ты ее придумываешь, пока идешь вперед.

А потом ты останавливаешься и смотришь назад. Рука уже на полном автомате замирает в классическом жесте, но ты смотришь сквозь непрерывный поток машин. Ты смотришь назад, в то место и время, из которых уезжаешь. И начинаешь вспоминать: события, мысли, чувства, определять самое важное, отвечать на вопросы: а стоило ли? А что, если?.. И ты отчетливо понимаешь, что никогда больше сюда не вернешься. А если и вернешься, то это уже будешь не ты. И люди будут, не теми, кого ты знал и с кем общался.

И вдруг рядом с тобой останавливается машина.

- Подкинете по трассе? – почти заученный вопрос.

- Забирайся.

И тогда ты забираешься и едешь. Тот факт, что ты продвигаешься вперед, известен, разве что, твоему мозгу – этого совсем не ощущается. Ты смотришь куда-то за горизонт, на волшебные гроздья желтых фонарей вдалеке и почти физически ощущаешь, как сквозь тебя проноситься разметка дороги: то сплошная, то прерывистая она извивается, заканчивается и начинается снова, но какие бы метаморфозы она не претерпевала, ни что не меняет ее сути.

«Дорога – мой дом, - разрываются динамики, - и для любви это не место».

А ты все так же смотришь прямо перед собой и с трудом сдерживаешь прозрачные и соленые слезы.

- Нет! Не хочу! Это не правда! – шепчешь ты, сжимая и разжимая пальцы.

Но белая змейка разметки, как размазанный по асфальту миг между прошлым и будущим, все так же вьется, и нет ей дела до твоих отрицаний; она повторяет искривленным эхом:

- Есть! Хочешь! Правда!

И тогда ты отворачиваешься в сторону, украдкой вытираешь мокрые ресницы и начинаешь веселый и непринужденный разговор с водителем. Обязательно выслушиваешь душещипательную историю о жене, разводе, ребенке, любовнице; комментарии про работу, автомобили, и, разумеется, мысли на тему политики и плохих дорог в стране; а сам сидишь, приняв очень внимательную позу и тихонько думаешь: «Когда же он, наконец, проголодается и остановится перекусить? У меня уже начинает желудок сводить».

А через несколько часов, когда все темы себя исчерпывают, ты, если в тебе есть хоть маленькая толика шизофрении, пускаешь в дело свое воображение, чтобы не уснуть. Оно сначала преображает прошлое, затем разукрашивает будущее, но в итоге все ровно возвращается к белой полоске на асфальте.

- От меня так просто не отделаешься, - кривляется она на ухабах.

И ты уже слишком слаб, чтобы сопротивляться. Ты сидишь и молча слушаешь всю правду о себе, всю ту, которую знать не хотел. И невозможно хочется уснуть, но почему-то не выходит.

Буквально пару часов назад я приехал. В город, где у меня никого нет, кроме, разве что, пары знакомых лиц, у которых можно одолжить полтинник на кофе.

Что за чертовщина?!

Я хочу, чтобы меня кто-то ждал, чтобы мне было к кому ехать.

- А что ты сделал для этого, когда у тебя была возможность? – не знаю, как это асфальтная пакость пробралась в кофейню. А может быть это вовсе не она. Я?

Петербург привычно выжимает небо в лужи и мне страшно выдвигаться в сторону дома.