"Я начал свою карьеру писателя, сочиняя рассказы. Но не нашлось ни одного издателя, который захотел бы их печатать. Первый мой рассказ, который приняли — и то уже после того, как я приобрел некоторую известность, опубликовав «Лизу из Ламбета», — появился в странном журнальчике, называвшемся «Космополис». Треть журнальчика была на английском языке, треть на французском, треть на немецком. Так было задумано в надежде, что он найдет себе читателей в трех странах; увы, читателей он не нашел ни в одной. И вдруг перестал выходить, я так ничего и не получил за свой опус. Я решил, что рассказы мои слишком хороши, чтобы привлечь внимание английской периодики, и напечатал их в сборнике, который назвал «Ориентиры». На днях я его перечитал. По спине у меня тек холодный пот, я даже подумал, что начинается очередной приступ малярии, и выпил на всякий случай порошок хинина и мышьяку. Критика встретила сборник благожелательно, а «Панч», к моему удивлению, заказал мне три новеллы. Наверное, мои опыты показались не вовсе бесталанными. Когда я прочел их тридцать пять лет спустя, несколько эпизодов показались мне довольно живыми, но были места столь чудовищно фальшивые, что я не мог поверить — я ли все это написал? Однако больше всего я ужаснулся собственному нахальству. В гордыне своей юности я глумился над всем, что задевало мой высокомерный снобизм, мою нетерпимую ограниченность, мои тупые предрассудки.
Что меня безмерно поражает в нынешних молодых писателях, так это их бойкость пера. Как великолепно они владеют приемами ремесла, какой у них отличный английский язык, поистине энциклопедические познания. Они часто скучны, потому что почти все пишут об одном и том же, и многое из написанного ими вы уже у кого-то читали, однако их нельзя назвать ни графоманами, ни дилетантами. Такое впечатление, что они начали писать лет на десять раньше, чем появились молодые писатели девяностых. У них не найдешь ни тени безыскусного простодушия юности. Кажется, они появились на свет, уже все зная и все умея. Мир им так же хорошо знаком, как собственная ладонь. Конечно, достойно восхищения, что они научились столь многому за столь короткий срок. Читателю и в голову не придет, что им ведомы муки слова, что порой отказывается служить воображение. Как будто они с самого начала в точности знали, что хотят написать, и без малейшего усилия написали. Научиться писать романы им так же просто, как научиться водить автомобиль. Счастливцы! Они не сгорят от стыда, перечитав свою раннюю вещь, не скажут с ужасом: «До чего бездарно»." (С. МОЭМ)