-Мам, слушай, не говори сегодня отцу, может, не заметит, - жалобно, сквозь слезы, сказал Максим.

Мать молча посмотрела на сына, вытирая руки о полотенце. Тяжело вздохнула и уселась на стул.

-Может все само наладится, а?

-Иди уж спать.

-Ма, я сам скажу, но только завтра, хорошо, - умоляюще скулил Максим. – Завтра с утра батька добрый может, будет.

-Ладно, не хнычь. Утри нос. Девчонка у меня растет, а не сын.

***

В эту ночь был на редкость обильный снегопад. Растрепанные снежные лохмотья медленно тянулись книзу, поблескивая серебряным светом луны. Корявые ветки осин и берез безмолвно уткнулись в небо голыми ветвями.

Сергей Петрович Хохлов возвращался с охоты. Из под высокого воротника овчинного тулупа еле виднелось раскрасневшееся лицо. Ружье слегка поскрипывало. Уныло висел пустой рюкзак.

Изо дня в день Хохлов ходил подкармливать лису, всегда с особой старательностью выбирал место, следил за направлением ветра. Терпеливо выжидал часы, согреваясь домашним самогоном, который, собственно, не всегда спасал от мороза. Но зверь не поддавался. Он словно знал каждый шаг охотник. Иногда у Хохлова даже появлялась мысль, что лис наблюдает за ним поблескивая своими черными глазками.

Сегодня ночная охота опять закончилась неудачей. И будучи в раздраженном состоянии он возвращался домой. Даже услышав хруст ветки, он уже никак не отреагировал, а продолжал плестись, смотря себе под ноги. Но когда шум повторился еще раз, он все же пригляделся в ночную темноту.

Впереди, метрах в двадцати стоял темный силуэт.

«Лось!? – тут же пронеслось в его голове, - вот так да, вот это удача!»

Хохлов, не думая об осторожности, вскинул с плеча ружье. По инерции зарядил и стал целиться. Он не думал о том, что не далеко живет егерь, что его услышат. Ему хотелось взять реванш, доказать, что и он может быть победителем.

Палец машинально лег на холодный курок. Ружье выплюнуло из себя огненно свинцовую смесь. По призрачному лесу эхом прокатился раскат грома, сшибая с ветвей мелкую порошу. В ушах зазвенело.

«Попал или нет? - промелькнула первая мысль». Силуэт так и продолжал стоять на месте, затем словно в мгновение размякнув, рухнул в малинник.

Сергей Петрович еще какое-то время держал ружье навскидку, словно не до конца понимая, что произошло. Потом, медленно переваливаясь с ноги на ногу, стал подходить к добыче.

Неожиданно вдалеке раздался лай собаки и надрывный рев снегохода. Мощный луч фары прыгал по лесу, выхватывая куски деревьев и кустов. Дыхание у Хохлова перехватило. Забыв о добыче, он бросился бежать, не обращая внимания на сильную усталость и хлеставшие по лицу ветки. До дома он добежал за двадцать минут, ни разу не остановившись. Даже не обратил внимания на слетевшую на ходу шапку.

-Максимка, Игорек, Сашка! А ну, подъем! – с порога закричал Хохлов, забегая в дом.

-Что случилось-то бать? – сквозь сон пролепетал старший, Сашка.

-Поди не в милиции работаешь, чтоб вопросы задавать окаянный, давай братьев буди. Толкнул же черт! - причитал Хохлов, мечась из стороны в сторону. И Максимку тоже буди, он мне нужен!

Перепуганная суетой кошка забилась под печь и поблескивая желтыми глазами наблюдала за бегавшим по комнате хозяином.

-Сережка, да не расстраивайся ты так. Все обойдется. Только не трогай Максимку, - умоляюще попросила жена. – Он ведь маленький еще.

-Ничего, не маленький. Поди, спи лучше, в каждой бочке затычка, не твое тут дело. И свет не включай. Вот окаянная! - замахнувшись рукой, процедил сквозь зубы Хохлов. – Ты что хочешь, чтоб вся деревня знала, что я на охоте был!

-Не кричи на мать! – перебил Игорек, выходя из комнаты.

-Вы у меня сейчас все получите, заступник нашелся. Где этот Максим, сердце, богу душу мать! - чуть ли не взвыл Хохлов, ударив подзатыльник Игорьку.

-Тут я, - прижался к стене Максим.

-На, держи, – кинул ему ружье. – Смотри, хорошенько вычисти, насухо. Чтобы так было, словно из него целую вечность не стреляли, ты понял, а потом убери на место и смотри у меня, никому ничего не говори. А вы все поняли, я сегодня весь день был дома, чинил загон для Цыгана.

Максим выронил из рук ружье. Оно с грохотом ударилось об пол. - Безрукость, что же ты делаешь!

-Мухи никак в руках женятся, - попытался пошутить Игорек и получил второй подзатыльник. – Ну, ты что! – огрызнулся он, потирая ушибленное место.

-Умный стал к семнадцати годам, завтра снег пойдешь чистить перед домом.

-Не кричи на ребенка! – вступилась мать, - что случилось-то хоть.

-Да в лося я только выстрелил, а тут как назло егерь на своем снегоходе, да еще и с собаками. Страху я натерпелся, думал уж и до дома не добегу.

-Ой, дурья башка, ой дурачина-то, - запричитала жена, - как же тебя окаянного угораздило. Что теперь делать будем. В тюрьму никак теперь посадят.

-Тьфу, ты леший! Иди спи, с глаз моих долой. Какая тюрьма к чертовой бабушке!

-Ой, беда-то какая, ой дурак. Башка соломой набита! – уходя в другую комнату, причитала жена. – Покой в лося стрелял, что тебе жрать нечего!? Я тут и пирогов с капустой к вечеру напекла. Ой, дурень-то!

Хохлов подошел к двери и с силой захлопнул ее. Голос Фаины Григорьевны почти стал не слышен.

-У-ух, нечистая теперь всю ночь не успокоится!

Еще часа два семья Хохловых не могла улечься, но все же в пятом часу наступила тишина. Сергей Петрович лежал на кровати и прислушивался к каждому шороху. Он отчетливо слышал, как из умывальника капает вода. Как за окном завывает ветер. Вздрагивал от лая собаки на соседнем дворе.

«Господи, за что же такое наказание. Что же я плохого сделал. Подумаешь, лосенка завалил, экая трагедия. Да их полон лес бегает. Господи только бы егерь не вычислил. Обещаю, в субботу поставлю свечку. Нет, лучше на охоту никогда не пойду больше. Не выстрелю ни в одного зверя».

Он еще долго лежал, смотря на золотую полоску лунного света, разрезавшую комнату на две половины. Отсчитал шесть ударов настенных часов. Но вскоре сон сморил его. Ему снился заснеженный лес, сугробы. Он копался в одном из них голыми руками - неистово раскапывал сугроб. Наконец из снега показалась лосиная голова: рога, уши, глаз, черный, словно остекленевший глаз. Но тут лось подмигнул ему, потом еще раз. Из его телячьего носа потекла кровь, черным ручейком впитываясь в рыхлый свет. И такой жалобный детский голос впился в уши Хохлова: «папочка, я не виноват, это не я папа…». И плачь, плачь которого нельзя было вынести.

Вскочив на кровати, он увидел возле себя Максима сидевшего рядом на табуретке.

-Ты что, сынок? - прохрипел отец, вытирая со лба пот. – Принеси ко мне водички, а то что-то в горле пересохло.

Напившись Хохлов подтягивая растянутые подштанники пошаркал во двор. Вскоре по всему дому громом пронесся крик.

-Где Цыган! Все сюда! Украли сволочи! Файка, ты где, черт тебя побери!? Жеребенка моего нет!

Позже выяснилось, что Максим, когда кормил коня, забыл закрыть загон, а тот по молодости своей видать на улицу и сбежал.

-Пускай сам теперча ищет! – орал отец.

-Да ты что же сума сошел, где он его найдет, ты видел, сколько за ночь снега намело. Сам твой конь прибежит.

Хохлов еще долго кричал на жену, размахивая перед лицом руками. Максим тем временем накинул на себя пальтишко, запрыгнул в валенки, обмотал вокруг шеи шарф и побежал к озерцу. Когда было лето, Цыган часто пасся на берегу. Может по этому, первым делом стоило проверить там. Уж очень Максиму не хотелось подводить отца. Он знал, как тот любил жеребенка, с каким трудом накопил на него денег.

Короткий зимний день понемногу угасал. Сергей Петрович то и дело подходил к замерзшему окну, отскребал лед, всматривался, сына нигде не было.

«Да не может же быть, - успокаивал себя Хохлов, – с чего ему убегать».

Раздалась звонкая дробь по стеклу. Сергей Петрович бросился к окну. На улице стояла соседка, плотно укутанная в шерстяную шаль. Увидев в окне Хохлова она тут же замахала руками.

-Открывай быстрее, пра дурья башка, робятенок-то твой чуть в проруби не утоп, - голосила бабка на всю улицу.

Хохлов не одев тулупа выскочил на улицу, сбив по дороге ведро, с грохотом полетевшее по ступеням. Вода растеклась по всему полу, медленно просачиваясь между досок в погреб.

-Заносите! – раскрыв в доме все двери, блажил перепуганный отец. На кровать. Дед Афанасий внес в избу закутанного в огромную телогрейку Максима. Одного валенка не было, из-под мокрой штанины выглядывала посиневшая нога. Пес Набат, виляя хвостом, облизывал обмерзшую ступню мальчика.

-Еще бы, чуть-чуть и утоп, - не переставая, трещала соседка, – а я-то пошла теленку воды принесть…

Но Хохлов ее не слышал, он бегал по комнатам срывая со всех постелей одеяла.

- Бать, я только дверь забыл закрыть, - чуть слышно бормотал Максим.

-Файка, печку давай разжигай, что встала! О господи, связала же судьба!

Ночью у Максима, начался жар. Хохлов не отходил от кровати и никого не подпускал к сыну.

Около дух часов в дверь постучали. Фаина Григорьевна вышла на мост. На пороге стоял егерь.

-Не вовремя ты, Алишер, может до утра подождешь? – умоляюще попросила Хохлова. Сзади, из темноты комнаты показался Сергей Петрович.

-Пускай проходит.

Они молча сидели за столом друг напротив друга. Сквозь ночную тишину из соседней комнаты доносился слабый стон Максима, тихое бормотание Фаины.

-Ну что, так и будем сидеть, - первым начал Хохлов, в упор поглядев на егеря.

-Надо врач вызвать, а то совсем плохо. Дома не хорошо больного держать. Лечить надо, - заикаясь, ответил Алишер.

-Говори, почто пришел, я же знаю… Я виноват, мне и отвечать.

-Что отвечать, ты совсем плохо выглядишь, за что винишься.

-Я пришел извиняться Петрович, шутку хотел сделать, а оно вон как получилось-то.

-Какую такую шутку?

-Да ты слушай. Шел я давеча мимо твоего дома, гляжу, а дверь то в сарае настежь. Зашел, никого. Покричал. Поглядел вокруг твой хозяйство. Гляжу, конь, дай думаю, напугаю старика. Со стены веревку-то стянул, да увел чернявого твоего. Думал на утро привести. А он от меня сбежал. Вышел ночью смотреть. А его, шайтан подери, след простыл. Тут слышу выстрел на весь лес. Я сразу буран свой завел и туда. Голова твоему коню прострелили. А кто, Аллах один знает.

Лицо Хохлова налилось кровью. Соскочив со стула, Хохлов набросился на егеря. Огромными ладонями сжал его шею и повалил на пол. Алишер, что-то пытался кричать, конвульсивно дергая руками и ногами. Но из горла доносился лишь сдавленный хрип.

На крик из комнаты прибежали сыновья Сашка и Игорек. Стальную хватку отца разжать удалось с трудом. Тяжело дыша, Алишер отполз в сторону.

-Я верну деньги, я конь тебе верну Петрович. Зачем убивать. Я сейчас за доктором поеду.

Алишер выскочил на улицу. Хохлов подошел к стене и уперся в нее лбом. Затем резко развернулся и одним взмахом смел со стола все кружки.

На следующий день Максим переправили в областную больницу. Сергей Петрович несколько дней не выходил из своей комнаты, потом все же показался, накинул тулуп, взял ружье и ушел в лес. Никто, не знал, куда он ходил в тот день кроме егеря, увидевший его у себя на пороге. Он молча стоял перед ничего непонимающим узбеком, потом стянул с его головы шапку и нахлобучил на себя. Снял с плеча ружье, вещь мешок и положил возле его ног. Несмотря егерю в глаза, он поплелся обратно. Оглянувшись лишь раз, издалека.

Алишер провожал его до тех пор, пока тот совсем не исчез среди деревьев. Потом поднял с приступок оружие и убрал в чулан, обернув пыльной загаженной мышами мешковиной.

Хохлов же в этот день уехал к сыну в больницу и не возвращался оттуда до самого его выздоровления.