На пороге стоит отрицанье,
Большая седая ворона,
Крутит крылом у виска,
До последнего в серце патрона.
Бог молчанья, сраженный стрелой,
Крикливой тоской невниманья,
Нежданно разбилось окно,
В день летнего солнцестоянья.

И в кресле, у самого моря,
Сидит одноглазый старик,
-Кто тЫ, Тот кто выдумал солнце?
Я его положу под язык....

Не смейся, малыш, над сединами,
Ты сам скоро выпьешь до дна,
И старухой сгорбленной бледной,
Станет вмиг молодая жена.

Вольный ветер разнузданный странствий,
Развратит твое тело и дух
И разъест твою кожу солями…
Нет уж паствы, да ты не пастух.

На кровати, в агонии смерти,
Ты увидишь больные глаза,
То она, та, кому ты не верил,
Не решался три слова сказать…

И раскаянье цепкою лапкой,
Пережмет дыхание вен,
Ты захочешь сказать – но не сможешь,
Ты, малыш, опять не успел…

У самого синего моря,
Разверзшего преданно пасть,
Сидит одинокий скиталец,
Не дает ему время пропасть…

Он следит искалеченным взглядом,
За прибоем, ласкающим пирс,
И твердит все те же три слова
За вечность истертых до дыр…

И она, в лунно-звездном сиянье,
Молодая, как новая жизнь,
Через миг у ног его сядет,
И тихо прошепчет: «Проснись»

«Я простила тебя, ты же знаешь,
Ведь любовь умеет прощать,
Я все знала, хоть ты и молчал…
Тебя жизнь научила молчать».

Дрогнут веки в полУночной дреме,
И рука по седым волосам
Пробежит неспешной волною,
Унося его к небесам…

На пороге вечность осталась,
Притворила тихо окно…
Улыбнулась краешком взгляда,
Спи, малыш, только помни одно:
Не бросай равнодушные взгляды,
Не старайся словом убить,
Все важнее, чем может казаться,
Ели ты умеешь любить…