Историю эту поведал мне Кол Колыч, старожил одной русской деревеньки.

События эти происходил не так давно, но уже успели обрасти разными выдумками и нелепицами.

Как-то в начале лета на окраине деревни появился чужак, по всей видимости из областного центра. Незнакомец поставил палатку на одном из самых больших холмов, единственной здешней достопримечательности.

Поначалу его приняли за туриста. Лохматый, лет тридцати, парень практически ни с кем не общался. Он периодически покупал козье молоко у бабки Семенихи и чёрный хлеб в приезжавшей автолавке.

Турист с утра и до вечера только и делал, что торчал на своём холме. Какая-то дурная баба пустила слух, что это вовсе не турист, а тайный маньяк. Но маньяк не оправдал надежд доярок бальзаковского возраста и незнакомца стали считать просто придурком.

Но Кол Колыча на мякине не проведёшь. Наблюдательный пенсионер выяснил, что придурок утром и вечером сидел на холме, что-то бормоча под нос, уставившись куда-то вдаль. А днём спал в палатке или бродил поблизости в лесополосе.

Проницательный Кол Колыч решил провести разведку боем и допросить придурка. Лохматый парень что-то долго и нудно объяснял пенсионеру, тот многозначительно кивал головой, ничего не понимая.

В конце концов, из бесконечного монолога Кол Колыч уяснил, что парень не простой придурок, а йог. Обрадованный собственным открытием старожил в принудительном порядке оповестил сельчан.

Вскоре к холму потянулись аборигены, для которых это стало первым развлечением, оттеснив на второй план героев неутомимых телесериалов. Но йог на гвоздях не лежал и огонь не глотал, и телесериалы снова взяли верх.

Весть о чуде местного значения быстро облетела округу. Приехал даже местный участковый. Убелённый сединами лейтенант долго проверял документы чужака, но не обнаружив признаков терроризма плюнул, сел в раздолбанный «бобик» и укатил в область. Весьма и весьма недовольный.

Особенно зачастили к йогу молодые упругие телом девки. Вечерами они садились неподалёку, лузгали семечки и пересмеивались.

Но йог медитировал, бормоча себе под нос странные слова и на девок внимания не обращал.

Вскоре и этот интерес женской поросли быстро угас.

Но тут активизировались сельчане смутно определённого возраста: безработные трактористы и профессиональные алкоголики.

Ячейка из трёх активистов атаковала йога с самого утра. Последователи Бахуса, усевшись напротив аскета расстелили областную газету, разложив на ней собственные постулаты мировоззрения – угрожающего вида бутыли с первачом и свежую закуску с чужих огородов.

Доведя себя до кондиции, идейные борцы за чистоту самогона – травили похабные анекдоты и орали аналогичные матерные частушки. Постоянно предлагаю йогу стакан первозданного первача.

Но йог был непоколебим, как скала, блуждая в это время где-то в неведомых потёмках подсознания.

Предложения выпить с каждым разом становились более настойчивыми. Созерцатель даже был вынужден отодвинуться подальше от назойливой публики.

Подобное пренебрежение по меркам местной элиты стало кровным оскорблением. Йога начали бить каждый вечер в назидательных целях.

Через два дня йог не в силах вынести деревенскую карму, вместе с палаткой, переселился на дальний холм. Ревнители доступных моральных ценностей настигли его и там.

И… йог сломался. Теперь он с утра до вечера хлестал с новообращёнными друзьями мутный первач. Одновременно сея разумное, доброе, вечное. Объяснял пытливым аборигенам чем отличается видья от авидьи, что мантра - это не еда, а Джавахарлал Неру вовсе не муж и жена.

Когда живительная влага заканчивалась – просветлённые самородки разбредались по избам, а йог с тяжёлой головой и ноющей печенью оставался лежать в полной прострации возле своей палатки.

И вот настал ссудный день, когда неофиты, источая прану перегара, пропили палатку своего гуру. Это был недосягаемый взлёт самопожертвенного подвижничества.

А на следующий день их наставник сгинул, также внезапно, как и появился. Ушёл в нирвану, пояснил один из приобщённых к сакральному знанию.

Хотя кое-кто из сельчан утверждал, что видел йога на железнодорожной станции, когда тот опохмелялся у пивного ларька. После непродолжительной дискуссии эти сведения были признаны буржуазной пропагандой, искажающей объективную действительность.

Постепенно о йоге стали забывать, лишь изредка вспоминая о нём вкупе с домовыми и лешими. Причём, самые древние старушки при слове «йог» истово крестились и шептали «Отче наш».

Да, уж действительно, загадочна и непредсказуема судьба йога на просторах среднерусской возвышенности.

Напоследок, закончив свою историю, Кол Колыч сказал мне следующее: «Йог? Да, нормальный мужик оказался. Пить, правда не умеет, но ничего научится, если, конечно, раньше не сдохнет».

01.06.2006.