Литературный Клуб, Читать: «1. Кондак Рождеству Христову, славянский перевод vs греческий оригинал»

Любой воцерковлëнный и многие невоцерковлëнные, но интересующиеся люди знают этот церковнославянский вариант:

Дева днесь пресущественного рождает,

и земля вертеп неприступному приносит.

Ангели с пастырьми славословят,

волсви же со звездою путешествуют:

нас бо ради родися Отроча младо, превечный Бог.

Оригинал написан по-гречески примерно 1500 лет назад:

Η Παρθένος σήμερον, τον υπερούσιον τίκτει,

και η γή το Σπήλαιον, τω απροσίτω προσάγει.

Άγγελοι μετὰ Ποιμένων δοξολογούσι.

Μάγοι δε μετά αστέρος οδοιπορούσι.

Δι᾿ ημάς γαρ εγεννήθη, Παιδίον νέον,

ο προ αιώνων Θεός.

В русской транскрипции это звучит так:

И Парфéнос си́мерон, тон иперу́сион ти́кти,

Ке и ги́ то спи́леон, то апроси́то просáги.

Áнгели метá пимéнон доксологу́си

Мáги де метá астéрос одипору́си.

Ди имáс гар егени́фи, Пэди́он нéон,

о про эóнон Феóс.

Интересно сравнить оригинал и перевод. Смысл и порядок слов сохранены полностью, что не удивительно.

Пожертвовать при переводе пришлось ритмикой и "рифмовкой".

Первые четыре строки сгруппированы по парам. В каждой паре одинаковое число слогов (15 в каждой строке первой пары и 13 во второй) и совпадают все позиции ударений. Совпадают и многие границы слов в парных строках.

Кроме того, парные строки созвучны друг с другом ("Зарифмованы" тут не скажешь. Как говорится, это другое.), причëм помимо концевых созвучий есть ещë и внутренние.

В результате такой "рифмовки", совпадения числа слогов, границ слов и позиций ударных слогов, строка уравновешивается, не бежит к рифме а в каждом своëм элементе перекликается со своей парой. Звучит очень гармонично. Здесь нет конфликта или контраста, главного и второстепенного, здесь согласие и взаимодействие всех элементов между собой, соработничество, симфония.

Последняя строка длиннее предыдущих (20 слогов) и " не рифмуется".

Естественно, вся структура стиха и созвучия полностью совпадают со смыслом, о котором можно писать тома. Учитывая, что здесь нет ни одного лишнего слова, как в хорошей иконе нет лишнего штриха, можно говорить об иконности такой поэзии, или о написании иконы словом, и, как следствие, о том, что перед нами непревзойдëнный поэтический шедевр.

P. S. Шедевральность эта особенно заметна на фоне кунстштюков серебряного века, например, когда содержание приходилось приносить в жертву ради сложной формы. Здесь же, несмотря на такое количество вертикальных связей между смежными строчками, каждое слово верно служит смыслу и в то же время свободно поëт. Удивительный парадокс, кстати, служение (смыслу) способствует свободе (музыкальной выразительности).