Танцуйте все. Танцуйте как в последние минуты перед кастрацией. Литейщики, офис-менеджеры, таксисты, аудиторы, помощники глав администраций, маникюристы. Я вышел за бумажные ворота Зиона, смыв кровь с глазных яблок, напитавшихся слайдами заказных норм, что век за веком отстаивали моё бесправие на талант и восхождение к ледяным, ветряным скалам индивидуального покоя. Теперь я свадебный фотограф. Я вхожу в шортах и кроссовках в родильную общественных ячеек, через стеклянный глаз я смеюсь над их схватками. С каждым щелчком затвора еще одну секунду их счастья парализует, превращает из живого яркого существа в чучело потухших эмоций, которое будут рассасывать мокрыми глазами родители. В прочем это их право, они за это платили.

Я, в общем-то, люблю свою жену. Я, в общем-то, не бил дубинкой зэков. Не организовывал подставные тендеры, не буторил амфетамин, срал у синогоги лишь в прошлой жизни раза два, и протирал плакат со Сталиным искренне. Без страха. В 2015-м.

У меня много виртуальных друзей, до которых не дотянулись руки. Они веселее, активнее и живее меня, но глупее и бесстрашнее от этой глупости.

Я вошёл в офис. Стол был накрыт, праздник был на носу, женщины были наряжены, отчеты сданы и легкая пелена безответственности висела в кондиционном сухом воздухе. Бутерброды с икоркой. Коньяк. Юрист пил водку не помня себя и прописных истин – не напиваться в кругу недрузей. Он фанат качественного пси-транса, нагрузив звука при всех начал травить байки из прошлого, про сейшены, амфетамины, бухло, диджеев и девочек, что сосали члены за косяк анаши в туалете. Я пытался скрыть блеск ностальгии в глазах, полагаю получилось. Полагаю я играю свою новую роль на отлично. У меня выросла новая кожа, поверх той уродливой, корявой и полупрозрачной. Новая кожа. Новая жизнь. Шанс обрести ярлык Орды в путь через широкие степи.

Я лежал на постели в скомканных одеялах, думая о работе и перспективе бескровопролитной смены власти и освобождении русского народа от еврейского ига, жена-сосочка роскошно глотала член. Люблю когда нежненько, но глубоко и плотно, с душой и слезами. Ничего не меняется. В конечном счете ты, тот что снизу, либо нищий и прокаженный пустыми мечтами, либо лежащий в позе зародыша на жирном прикорме, улыбающийся в розовом сне. Если повезет, иногда - просыпающийся. Чтобы на пару минут увидеть небо