Проходя переулком вечерним в настроении так себе , чувствуя себя никчемным я понимаю Чорана, этого венгра с гасконским эго, я прохожу мимо окон, светящихся желтым зрачком ночлега, я льну к стене тенью, теменью человека. Таинственное утомляет в его лошадиных дозах, так цыгане , они же венгры , продают вместо лошадки воздух , надував ее через соломинку , через отверстие под хвостом лошадки , два три шага в скользком чреве переулка и все в диковинку, а рассуждения на льду тротуара чрезвычайно шатки.