Chanson d’automne

         Les sanglots longs des violons de l’automne...

рыданье типа далеких скрипок приносит осень
срывает дверцы с глухого сердца и силы косит
и так уныло едва пробило зарю в придачу
я вспоминаю минуты мая и горько плачу
и глупо верно вверяюсь ветру тогда сквозному
что носит злобно меня подобно листу сухому

Marine

         L’Océan sonore palpite sous l’œil...

где океана бог во тьме вздымая на волну
болтает как желток кровавую луну
где молнии одна другой отвесней крошат в крупу
растрескивают свод небесный как скорлупу
где с каждым разом дует резче скрипит норд-ост
а смерч безмолвно и зловеще к корме прирос
там слышны крики или стоны сквозь страшный этот гром
и призрак гибели слепой и разъяренный
стеная носится кругом

L’heure du berger

         La lune est rouge au brumeux horizon...

восходит красная луна туман ложится на долину
размыто все наполовину почти дорога не видна
кувшинки прячут лепестки истошно квакают лягушки
чернеют тополей верхушки во тьме блуждают светляки
скользит бесшумная сова небесная светлеет сфера
всплывает белая Венера
вступает Ночь в свои права

Croquis parisien

         La lune plaquait ses teintes de zinc...

луна разлила пятна цинка по мостовым
на небе мрачною картинкой восходит черный дым
и ветер дующий с востока рыдает как фагот
и в подворотне одиноко мяучит кот
в раздумьях о божественном Платоне о Фидии великом
о Саламине и о Марафоне
бреду сквозь газовые блики

Le bruit des cabarets...

         Le bruit des cabarets, la fange du trottoir...

из визгов кабаре и грязи тротуаров
зловоньями пропитанных кварталов
сырых канав и мусорного леса
из омнибусов пыли и железа
катящихся сквозь блики огневые
из нации набившейся в пивные
полиции двуличного закона
из кличей и восторженного фона
всей этой смеси проклятая сфера
являет жизнь мою с галерки до партера

Un grand sommeil noir...

         Un grand sommeil noir tombe sur ma vie...

я больше не влекусь за призраками дня
ни радость и ни грусть не трогают меня
тяжелый темный сон накрыл меня как ком
надежды выбив вон одним толчком
покой только покой надвинул я скорей
могильною плитой на весь остаток дней