А едва захлопнулась за мной дверца его машины, я тут же, с головой, погрузилась в океан недосказанности...

Мы молчали. Даже когда он свернул в сторону. Даже когда остановился напротив ворот незнакомого, одноэтажного особняка. Даже когда въехал во двор...

Я вышла из машины. Но не всплыла...

Он поднялся на крыльцо. Отпёр дверь. Мы вошли в маленькие, тёмные сени. Следующая дверь ввела в коридор. В конце его виднелась гостинная, слева – кухня, справа – вход в ещё одну комнату. Спальню.

----------Будешь кофе?

Перехватило дыхание. Памятью. Когда-то, так продливалась радость...

А теперь? Что продливалось теперь?

А может, отодвигалось?

----------Да, с удовольствием.

Он разделся и прошёл на кухню. Завозился у плиты. Я села за стол и закурила. Мы молчали. Но у меня не было больше сил молчать. Не было.

----------Эта квартира для осведомителей?

Кросов резко обернулся.

И умерло молчание...

----------Ты хорошо информирована.

----------Не противно?

----------Возиться, прости, с говном, всегда противно., – он снова развернулся к плите.

----------Но, выгодно.

----------Выгода, – единственно реалистичный способ хорошо жить.

----------Да, помню, евреи... А как же честь?

----------Честь? Не более, чем совершенный хамелеон. Меняет окрас точно в соответствии с меняющимся окрасом бытия. И бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию, всегда сменяются на такие же бурные и продолжительные, но по прямо противоположному поводу. Вспомни Сталина, крестовые походы, даже Христа. И согласишься. Выгода и только выгода есть основной мотив всех человеческих поступков. Всех.

-----------Поэтому ты сбегал от меня?

Он опять посмотрел мне в глаза:

-----------Нет. Скорее, из-за явной не выгоды быть с тобой.

-----------А как было с другими женщинами?

-----------Доставляло удовольствие. А то, что доставляет только удовольствие, без побочных эффектов, – всегда выгодно.

----------Кому?

----------Мне. Удовольствие всегда положительно для здоровья.

----------Тогда почему ты здесь сейчас?

Он снова посмотрел в мои глаза. Мои – болели. Его – не выражали ничего. Ничего. Маска. Заученная наизусть маска. Из непрозначного льда. Точнее, из прозрачного наполовину – изнутри.

---------Потому, что хочу тебя. Настолько, что невыгодные стороны начали терять яркость. Ты удовлетворена?

---------Нет. Скажи ещё, почему здесь я.

---------Потому что ты тоже меня хочешь. Но... но по другой причине, – он отвернулся, но его маска чуть сдвинулась.

Кросов разлил кофе, сел напротив и тоже закурил.

Я ждала. Ждала и смотрела на его лицо. Оно было приятным, да, но слишком неживым.

Впрочем, маска продолжала таять. А он продолжал молчать. Тогда я настояла. Мне надо было узнать, насколько наши молчания понимали друг друга! И он ответил:

----------Тебе просто тошно. Так, что даже глухой это услышит. В твоих песнях. А когда человеку так тошно, как тебе, он получает право на безумие. Ну, а то, что сейчас может произойти, и есть самое настоящее безумие. Которое очень заразно. Меня уже заразило.

Маска почти растаяла. Теперь его лицо отдалённо напоминало его. Странно...

----------Потому что ты готов отступить от своего золотого правила о выгоде?

----------Отступление от любого золотого правила есть всегда безумие.

----------А может быть, истинное разумение?

----------Нет. Только идиот способен сознательно сделать себе плохо. В данном случае, то самое разумение, есть ничто иное, как идиотизм. Ведь не я тебе нужен, а то, чего во мне нет. Но есть то, что тебе нужно сейчас. Только сейчас. Поэтому быть с тобой, означает сознательно сделать себе плохо.

----------Идиотизм – это то, что идёт вразрез с мнением толпы о разуме. Согласен?

Он кивнул.

----------Но разве не эта самая толпа – высший идиотизм в виде непревзойдённой тупости?

И после следующего, уже несколько удивлённого его кивка, я закончила:

---------Тогда в данном случае, этот идиотизм, есть ничто иное, как высшее разумение. А тогда и то, что ты называешь сделать себе плохо, есть ничто иное, как сделать себе высшее благо.

----------Поздравляю, логично и точно. Но, увы, неубедительно. Ибо благо в данном случае есть боль. А боль никак не может быть благом. Таковой её считают только те, кто пытается оправдать немощь Бога её уничтожить.

-----------А если её считают благом те, которые благодяря ей, боли, нашли Бога?

Он долго молчал. Пил кофе и молчал. А за окном шуршала сочной листвой ночь, за столом посапывала ожиданием тишина, а внутри меня во всю глотку гигала реанимированная память...

-----------Ты прав. Людей, имеющих честь настолько мало, что их можно попросту не принимать в расчёт. Вот почему выгода является компасом поведения всех, т.е. всех, не имеющих чести. Согласен?

Пауза. Потом кивок. И я продолжила:

------------Но кто они, не имеющие чести? Те, у которых нет идеалов. А у кого нет идеалов? У кого нет веры, настоящей веры, той, которая держит твоё тело на воде и за которую ты готов отдать жизнь. Согласен?

Он опять кивнул, продолжая не спускать с меня глаз. И я закончила:

-----------Но кто может отдать жизнь? Очевидно, – тот, кто ею, этой жизнью, обладает, то есть, любит. А кто может любить? Кто имеет в себе то, что способно любить. А что способно любить? Только жизнь. А теперь скажи, кем является тот, который не любит, то есть, не имеет жизни?... Да, мертвец. Круг замкнулся – выгода есть компас поведения только мёртвых.

...........

Перевёртыши, вы люди!

Трусы жалкие, гадюки!

Грош поломаный пред Саргом,

Претенденты в Яму с Гадом!

Сколько раз вы продавали

Идеалы ваши, рвали

На ошмётки веру, души

Чтобы жрать и спать получше?

Сколько раз вы изменяли,

Хоронили, избивали

Свои мнения в угоду

Тем, кто делает погоду?

Заложить себя готовы

Хоть за коврик, что под ноги

Власть имущие бросают

Тем, кто правду проклинают!

Нет средь вас людей, нет Климов!

Есть лишь Юзы всяких видов!

Вам и гении – как черти,

Вам и рок-расплата – вертеп!

Что ж дивитесь вы, что дети

Ваши в боли, словно в клети?

Что ж толпой бежите в церкви,

Если бог ваш вы и року

Сами ж выстлали дорогу?