Вся мерзость окружающего поднимается к небесам, замерзает у самых звёзд и опадает на меня снегом. Стою на остановке, курю седьмую сигарету. И пять автобусов моих уже прокатились мимо, вобрав в себя людей, и торопиться мне есть куда, но не двинуться больше с места. Застывший памятник апатии. Нет, я всё ещё не сломлен. Силы мои не истощились. Они спокойно дремлют внутри меня, готовые бросить моё тело и сознание в самую гущу боя, в авангард, на амбразуры. Просто здесь и сейчас я наконец-таки понял, что достиг смирения перед миром. Я больше не жажду ответов, не хочу бороться за будущее, даже самый простой и очевидный факт того, что меня поджидает за углом завтрашний день, вызывает у меня острый приступ тошноты. Неважно всё это. Смешно и глупо. Возьми меня мир и верти мною как хочешь, если тебе это зачем-то надо. Я готов встать на колени пред тобой и буду просить лишь простить мою затянувшуюся игру в жажду справедливости и счастья.

Девушка в пяти шагах от меня застыла и смотрит удивлённо-испуганными глазами. Это не снег таял на моих щеках, это мои глаза предали меня и, пока я нёс всю эту ахинею про себя, они лили слёзы. Опустил голову, поднял руку чтобы вытереть слёзы и на миг почувствовал, что могу вырваться из околдовавшего меня оцепенения. Резким шагом в сторону, чуть ли не прыжком, сдвигаюсь с места, а позади меня сцепляются когтистые лапы готовые было уже схватить меня. Оборачиваюсь назад и вижу лишь автобус на остановке, снова поглощающий людй спешащих по своим делам. Перевести дыхание. Закурить восьмую сигарету. Следующий мой шаг уже спокойнее и увереннее. Проходя мимо девушки, всё так же застывшей на мне своими глазами, слегка наклоняюсь к ней и шепчу: "спасибо". Не поймёт она, да и сам я никогда надеюсь не пойму от чего она меня спасла.

Сердце всбесившейся птицей мечется в грудной клетке. Выпустить его на волю, отдать в чьи-нибудь руки. Всё это не сейчас. Сейчас надо как можно быстрее уйти с остановки. Но куда и зачем? Снова неважно. Тёмное небо вдруг стало звёздным и уставилось на меня своими огнями. Дома вдоль дороги растягиваются, заманивая меня в лабиринт подворотней. Главное не сорваться на бег. Никотин вдыхать глубже, вслушиваться в музыку, но не бежать. Слишком уж близко я позволил окружающему подобраться ко мне. Ветки голых деревьев тянут ко мне свои скрюченные пальцы. Капюшон ещё ниже, шарф ещё выше. Угольками глаз отслеживать все движения вокруг, надо теперь быть на пределе внимания. Поражение поджидает теперь не только внутри.

***

Хорошо хоть мне не надо ни с кем прощаться. Ещё пару лет назад не верил, что смогу обойтись без этого. Но все взрастившие в себе это сумасшествие, это неприятие мира должны держаться одиночками, вместе же мы врастаем корнями в землю, слишком успокаиваемся и даже рискуем стать счастливыми, забыв о всех несчястьях этого мира. Лишь изредка тогда, посреди веселья в компании друзей или сидя перед телевизором с любимой девушкой, нам в сердце сознание будет вонзать нож постыдности нашего счастья среди горя всего окружающего. Легче быть одному, чем терпеть подобные уколы, сколь редки бы они не были.

Поезда стоят у платформ. В кого из них положить своё тело? Кто-то обимает кого-то на прощанье, кто-то кого-то целует при встрече. Стараюсь не смотреть на людей, стараюсь давить в себе злость. Не их вина. Я сам виноват, что не могу воспринимать окружающее иначе. Дальнего и ближнего следования. Совсем рядом. Бросить монетку. Купить самый дешёвый или самый дорогой билет. А может остаться здесь? Что я вообще тут делаю? Вокзал, люди, суета... Что я снова здесь ищу? Такое ощущение, что морок оцепенения готов меня схватить даже если я остановлюсь хоть на минуту. Уверенным шагом к кассам. Мурманск? Пенза? Санкт-Петербург?Екатеренбург? Вологода? Москва? Киров? Всюду уже был. Всюду меня подстерегает прошлое. В моей голове я могу держать его под замком и не слышать его голос. Но стоит мне оказаться на знакомых улицах и его шёпот станет настойчевее. Стоит увидеть кого-нибудь из старых знакомых и оно вырвется из своей клетки и начнёт перекраивать меня по старому образцу. Документы просит предъявить мужчина в форме. Ничего особенного. Стандартная процедура. Держать руки под контролем. Доставая паспорт понимаю, что они всё же трясутся. Второй уже у меня за спиной. Всё в порядке. У меня всё в порядке. Паниковать нет причин. Ноги тише. Держать себя под контролем. Не поддаваться. Вместо этого бегу ещё быстрее. Паспорт смялся в правой руке, сжатой в кулак. Что это было? Куда я бегу? Я слышу топот, почти не чувствую удара и со стороны наблюдаю как падает моё тело.

***

Мгновенье спустя мои глаза вновь открыты. Я на веранде. Стул жестковат, зато наступила весна. Достаю сигарету. Меня не волнует куда исчезли пять месяцев. Почему я внезапно перебежал из декабря в май. Что это за веранда, гость я здесь или пленник- неважно. Весна. Я всё же жив.

На столе газета, на первой странице которой моя фотография. "Разыскивается серийный убийца". Странно, но пока что эта новость не вызывает у меня никаких эмоций, лишь воспоминания подробностями начинают разжигаться в моей голове, языками пламени тревожа мою душу.

Она подливает чай в мою кружку. Тихая и незаметная. Понимаю, что все эти пять месяцев она была рядом со мной. Она помогла убежать мне в тот раз на вокзале. От чего ещё она успела меня спасти? Или, наоборот, во что она меня втравила? Неужели я и правда убил девятерых, как пишут в этой газете? Последняя жертва была убита ещё в марте. Почему я только сейчас пришёл в себя? Хотя, вполне возможно, что такие моменты просветления у меня уже были, но потерялись в кошмарном мороке остальных дней.

Она говорит, что скоро я начну всё вспоминать. Говорит, чтобы я не принимал всё слишком близко к сердцу. Обещает, что этого больше не повторится. Уверяет, что я ни в чём не виноват. Просит прощения, закрывает мои глаза и я проваливаюсь в омут памяти. Когда-то я мечтал о дне грехопадения, наверное этот колодец воспоминаний именно это мне и готовит.

***

Столик в уютном кафе. Я сижу в удобном кресле. Она напротив. Кто она? Странно, но меня она похоже хорошо знает. Говорит, говорит и говорит. Я внимательно слушаю в надежде на то, что хоть одна из её фраз напомнит мне о том кто она. Всё напрасно. Вдруг, она замирает, оборвав своё щебетание на полуслове и внимательно смотря мне в глаза, спрашивает: "Серёжа, ты меня вообще слушаешь?". Поборов всплеск эмоций я отвечаю: "Да, конечно". Её это похоже успокоило и она продолжает говорить, говорить и говорить. Я же теперь задаюсь лишь одним вопросом: "Какой к чёрту Серёжа?!". Она во мне видит кого-то другого или я на самом деле сейчас являюсь кем-то другим? Мозг лихорадочно пытается решить эту головоломку, но тщетно. Чтобы его отвлечь я начинаю наконец-таки вслушиваться в речь своей собеседницы. Она говорит о своей работе, о своём муже, детях, об ипотеке, школе, детском садике. Она и не жалуется на жизнь, но и не в восторге от происходящего. Эта унылая серость, эта всё её жизнь, она не тяготится этим. Она и готова что-нибудь поменять, но сама уже не стремится ни к чему. Живёт себе и живёт. Растит детей. Работает. Любит мужа. Но сквозь всю её балтовню я вижу как она переспала с боссом и тот повысил ей зарплату. Я вижу как она прошла мимо человека, плюющегося кровью в арке вечером позапрошлой пятницы. Взятки в школе, лишь бы её глупого старшего сына не выгнали. Я вижу, как она приворовывает в магазинах, хотя в деньгах явно не нуждается. Я вижу все её пакостливые грешки, которые шрамами вылезают на её лицо, уродуют её, сеточкой покрывают всё её тело, вызывают у меня тошноту. Измены, трусость, ложь. Всё это, как подпорка её внешнего благочестия. Понимаю вдруг, что она имеет на меня планы. Наверное я что-то вроде её школьной любви или вроде того. Неважно. Через час мы выдвигаемся ко мне.

Её тело найдут на следующий день. Разрез на шее, выпустивший всю её мерзость наружу. Очитсил ли я её этим извращённым обрядом? Хотелось бы верить. Я бросилд нож рядом с ней, так что полиция быстро вышла на мой след. Сразу объявила меня в розыск. Обшарила мою квартиру.

Могли ли они поймать меня или встретив на улице так же увидели бы во мне кого-то из старых своих знакомых? Кем или чем я стал?

Прочие мои жертвы вели со мной так же как и первая. Узнавали меня на улице, подходили. Дальше мы шли в какое-нибудь кафе или бар, где они рассказывали о своей жизни. О своих женах и мужьях, детях, бизнесе, а я видел лишь их ошибки. Наказывал ли я их? Наверно нет. Я не чувствовал в себе ни капли гнева к ним. Скорее я понимал, что они сами жаждут наказания. Иногда по смешным причинам, вроде одного, который не мог себе простить, что как-то раз спьяну переспал с коллегой на работе и не нашёл в себе смелости признаться в этом жене. Или другой случай, когда девушка в семндцать лет сделала аборт и мучалась этим до двадцати пяти, пока я не удушил её в грзном подъезде.

Глубже всматриваясь в эти воспоминания я понимал, что за ними не кроется никакой вины. Я не ужасался деяний собственных. Я просто не мог поверить, что всё это действительно происходило со мной.

***

Вынырнул из этого омута я в тот же день. Она терпеливо ждала рядом, почитывая газету с моей фотографией. Теперь всё будет хорошо, она сказала. Ты всё правильно воспринимаешь. Что же будет дальше? Не думай об этом, говорит, тебе нужен отдых.

Наш отдых тянется до конца весны, плавно перетекает в лето, плавящее наши дни и врывается в успокаивающую прохладу осенних дождей.

Всё это время наши дни наполнены спокойствием, в каком-то смысле даже счастьем. Она всё ещё меня не оставила, хотя так и не ответила мне почему и зачем она со мной. Она даже не захотела вносить никакую ясность в подробности тех дней, когда я был убийцей, хотя я буквально кожей чувствовал, что она знает всё.

Мы так и жили в небольшом домике на какой-то поляне. Как далеко мы от города и какой город ближайший к нам- я не знал. Она уходила каждое утро и возвращалась вечером. Все свои дни я проводил за чтением. В доме я нашёл несколько огромных стелажей уставленных книгами, но ни один из авторов мне знаком не был. Так что я брал книги наугад и ни разу ещё не разочаровался в выборе, к своему удивлению. Вечерами мы сидели у камина, ели, пили чай или вино. Разговоривали в основном на отстранённые темы. Каждая моя пыптка узнать что-то из прошлого или хотя бы подробности её ежедневных поездок, встречались холодно и были безрезультатны. Вскоре их я оставил и стал спокойно жить настоящим, полном книг и беззаботных разговоров с девушкой, которую незаметно для себя полюбил.

Как-то раз я увидел её с веранды, когда она возвращалась домой. Желтые и красные листья буд-то бы плясали вокруг неё, хотя ветра на улице не было, она отрешённо улыбалась, как бы прислушиваясь к шопоту листвы. Но заметив меня она выпала из этого оцепенения, листья, испугавшись свидетеля, мигом, как камни, упали на землю. После она, как ни в чём не бывало прошла мимо меня, коснувшись моего плеча и скрылась в доме. Я начал понимать, что действительно ничего о ней не знаю, но больше пугало то, что она в свою очередь знает меня полностью.

***

Так я в очередной раз дожил до зимы, которая в очередной раз грозила мне, что до весны мне не добраться. В ней я чувствовал те же перемены. Она стала таять в днях. Её образ становился всё тускнее.

В камине я теперь поддерживал огонь круглый день, но сковывающий холод всё равно пробирался в дом. Паника приходила вслед за ним. Я чувствовал, что ещё немного и я сорвусь с места в очередной раз. Побегу куда глаза глядят и пропаду.

В утро, когда я принял окончательное решение шёл снег. Мы стояли на кухне, она всё понимала. Когда я уже уходил, она схватила меня за локоть. Вдруг весь мир перевернулся. Я был уже одет. Стоял на остановке осыпаемый снегом, а она, не сводя с меня удивлённо-испуганных глаз, спрашивала: "За что спасибо?".