Море то улыбается, а то меняет черты,
а то просто качает и манит меня, совсем как ты
раскачиваешь мою душу взмахом волос,
не найдя подходящих слов. Да и сам вопрос,

как ты помнишь, мой свет, непроизносим. Произнося
словами его, понимаешь - сказать нельзя
ничего, кроме «Любовь», «Тебя» или «Приди»,
остальное все бессловесно, неважно. И впереди

по курсу, правее по борту желтеет черта
береговая, точно упрямо сжатая линия рта
моря, и волн насмешливые складки и уголки,
точно у губ твоих, точно изящной изгиб руки,

когда всматриваешься в расплавленный горизонт,
словно пытаясь понять, отыскать резон
не называть словами то, что и так ясней
ясного дня и темнее ночи. Игра теней

на глубине с прибывшим светом издалека –
вот как отбрасывает тень на глаза рука –
вот это и есть монологи вдвоем, разговор с тобой,
когда я стою на корме и иду домой.

И, кажется, как затонувший город не знает сам –
он океан или всё еще суша, как полюсам
неизвестно что это такое – побыть вдвоём,
море, захлестывающее душу и окоём,

   не ведает слов, какими сказать о своём родстве
с любовью. И в неком отчаянном озорстве
затягивает в свою бессловесность, но я реку
одно и то же, точно кукушка своё «ку-ку»,

бездарно разменивая любовь на строчки. На словеса.
Все равно, что о ветре рассуждали бы паруса.
И срывается с пересохших, забытых уст -
горше безадресность, чем безответность чувств.

Не расквитаться с морем ни за любовь,
ни за молчание, ни за тебя. Как ни готовь
сердце к тому, что, пожалуй, хватит стучать в груди –
а всё равно толкается пульсом: иди… иди…

замри, точно взгляд в глаза поверх всех голов,
полутени сплетая в объятиях полуснов,
погружаясь в прерывистый вздох, что куда длинней
чем любая фраза. Тем более – мысль о ней.