мохнатые тельца болтливых шмелей
кастрюля случайно испорченных щей
и папа, жующий
жужжащий
«налей
вторую тарелку»

и как это всё
забирается внутрь
растёт и растёт
с каждой минутой
и ночью и днём
куда-то ведёт
назад

к подъезду пропахшему – нос зажимай
к ступеням, что могут штаны зажевать
к железной двери, за которую май
мы спрятали как-то

закрыв на замок
а ключ потеряли
и ищем его
вслепую идём
куда-то назад
на запад

куда мы бежали, кусая закат
куда головой мы не ставим кровать
где солнце храпит, не желая вставать
идти на работу

чем дальше
тем больше
мешается всё
и не разбираешь
что же
растёт

кровать или солнце
закат или запад
а может, шмеля мохнатого лапы
а может, вторая тарелка для папы
ступени голодные, старый подъезд
и щи, что никто никогда не доест
и дверь, за которой мы спрятали весь…

и тут же забыли
когда
почему
мы пылью
покрылись
закрыли
в тюрьму
себя

но часто проснувшись в четыре утра
когда даже солнцу вставать не пора
мы вдруг выбираемся из покрывал
и слышим

как в голову
в уши
и в нос
скребётся оно
как январский мороз
под кожу
под самые кости

тогда под ребром открывается дверь
и в лёгкие сыплются тысячи дней
и можно дышать, как будто апрель
настал
до утра