Цвела сирень – дурная, обреченная.
Лилась вода полночи, после – тишина.
Повиснув в сумерках, такси урчало черное,
молочным светом полумрак зерня.
Мы двигались сквозь город каменный,
залитый запахом холодных стен.
Смотрело солнце оком отуманенным,
аэропорт молчал, и лайнер не летел.
Все пронеслось неудержимым выдохом
и кончилось. Я в комнате сижу,
как памятник самой себе – невиданно
счастливой. Той, что дорожу.