Где-то там - за тысячу миль отсюда
Тот мир, где моя зеленая дверь…
О.М.
|
За которой, может быть, наступит март. Черными проталинами, серым снегом на обочине, веселыми ручьями по асфальту- не перепрыгнуть- брызгами из-под колес, разноцветными беретами зонтов. Утренними письмами, звонками, кофе, запахом ветра в открытую форточку, дождем по дранке крыш. Стайками воробьев на площади, серым подтаявшим льдом на реке, городом с народными умельцами по всему проспекту, фотографами на набережной, звоном колоколов, красно- белыми флагами митингующих в сквере, солнцем во все окна. И океаном. Океаном за окном. Только протянуть руку, коснуться, обжигаясь, волн, отступить, когда вода подступит к ногам. Стоять, спрятав руки в карманы и щурясь от яркого света. Стоять, подняв ворот пальто. Спрятаться, сжаться, зажать уши руками и шагнуть. Мимо океана, за невидимую черту, толкнуть зеленую дверь, почувствовать, как нить-граница лопнула, обвисла, цепляясь за брюки. Шагнуть прямо на палубу ( может быть, уже столетнего корабля), спуститься в трюм, смахивая с лица паутину. Перешагнуть чемоданы, баулы, мешки. И вздрогнуть, когда за спиной раздастся звонкий мальчишеский голос: - С днем рождения тебя! *** Мальчик будет совсем маленьким. Или же, наоборот, совсем взрослым и нескладным, худым, черноволосым и кудрявым. Таким, каким я запомнила его впервые. В осени. На шуршащих листьях. Под бледно-серым небом с плывущими белесыми облаками. - Ты, наверное, лужи считал? – спрошу лет через двадцать. Спрошу через океан, у края невидимой границы-нити. Усядусь прямо на песок, поджав ноги в промокших кроссовках. - Боялся, что им воды не хватит! – засмеешься глухо, сипло прокашляешь в трубку. – Так тоже бывает. Иногда. Иногда, когда вместо вечера сразу наступает утро. Заглядывает сквозь шторы, на цыпочках подкрадывается к кровати, тянет за одеяло, шелестит вчерашним Вертинским. - Тебе так и не приснилось Марсово поле, да? – мальчик засмеется в самое ухо. – Конечно, нет. Сядет в ногах, упрется худыми коленками в подбородок. - Тебе вообще ничего не снится, да? Я так и знал, что когда вырасту, мне ничего уже не будет сниться. - Почему? Снится- буркнешь из-под одеяла. – Ты снишься. - Я не снюсь - мальчик обиженно надувает губы. – Я настоящий, а не во сне. - Тогда откуда ты взялся? – поднимешь голову, глянешь на него из-под нахмуренных бровей. – Я думал, ты соседский. - Здрасьте вам! – мальчик смешно хлопает себя по щеке. –Ты же меня позвал, я и пришел. - Я не звал- утыкаешься носом в подушку. - А на океан кто ходил? – мальчик придвигается ближе, сопит в самое ухо. - Я не прихожу, если не зовут. - А зачем пришел-то? – его дыхание щекочет щеку. - Тебя повидать- вздыхает.- Посмотреть, что из меня выросло. - Из меня ? - удивленно оборачиваешься. – Ты откуда здесь? - Из-за океана, конечно. Ты что не понял еще ничего, да? Ты позвал, я пришел. А тебе и не снится –то ничего. - Почему не снится?- переворачиваешься на спину.- Снится. Город. - Какой город? Большой? – сует босые ноги под одеяло. - Большо-ой- удивленно смотришь на него. – Очень большой! - А как он снится? **** Снится утром. Когда солнце выныривает из –за домов, когда шоркают метлы дворников, когда голуби царапают ржавеющую дранку крыш. Когда пять или шесть утра, когда в открытое окно дышит сирень и слышны первые шаги ранних прохожих. Когда кофе шипит и поднимается в турке на плите, когда бубнит радио, а на пластинке Григ. Когда утро и когда проснувшаяся дочь весело зовет из комнаты - Папа-а! *** Когда слишком поздно, а может быть, слишком рано. То ли менять, то ли настраивать по- новому. Глянуть просто, будто случайно, в окно, как в объектив фотоаппарата. Смешно повертеть головой, упереться лбом в холодный лист стекла. - Стареешь, мать! Но продолжать карабкаться на крышу. По витиеватой лестнице, краснея от усердия, чертыхаясь через каждый вдох. - Зачем, а? Просто чтобы увидеть сонный город. Как на ладони. Прижать к пылающей щеке. И выдохнуть прямо перед старой зеленой дверью. *** Потому что сверху только небо. Синеватая полоса над головой. И шар. Солнечный шар, в который можно входить, как за прозрачный занавес. Внутри жарко и душно, и по спине течет липкая струйка пота. - Ты тоже любишь лазить по чердакам? Девочке лет тринадцать. Потертые джинсы, черная майка навыпуск, красная бандана, руки в карманах. Щурится. Наблюдает, как я осторожно приподнимаюсь, отряхиваю с колен прилипшую известь и опилки. - А ты? - Я здесь часто бываю. Это и дом, и не дом. Как остров. Или корабль. Или край земли. Как будто отсюда можно полететь в космос, понимаешь? - Я в детстве всегда сюда лазила. - А я тут живу иногда,- вздыхает. – Сюда взрослые не ходят. У них дел много. А отсюда можно падать и падать, но не упасть. - У меня тоже дела. Прямоугольник крыши блестит осколками стекла, как рассыпанными бриллиантами. На старых стульях газеты и обрывки бумаг. - Но ты же пришла- девочка садится у толстой балки. – Значит, не так уж много у тебя дел. - Просто захотелось вспомнить, как здесь - то ли оправдываюсь, то ли вспоминаю. Сажусь рядом, прислоняюсь спиной к балке, закрываю глаза. - Помолчим, да? –спрашивает. - Помолчим – киваю. Потому что внизу неожиданно зашумело море. Ветер рванул волосы, потянул к себе, встряхнул, отпустил, затаился, выжидая. Поманил к себе пальцем, надулся и тут же взлетел еще выше, к проводам, к небу, изрезанному антеннами. - Это граница- девочка прислоняется к моему плечу. – Мы на границе, понимаешь? Не в глубине. В любой момент может вернуться. - Откуда? – смотрю с удивлением. - Отсюда. Из-под границы. Ветер хлопает створками окон, опрокидывает ведро с мыльной водой. Пенные реки растекаются по полу, прямо к нашим ногам. - Откуда ты все это знаешь? - Ты тоже знаешь- она наклоняется чуть ближе. – Просто забыла чуть-чуть, да? - Что забыла?
*** Как дверь исчезла, и черные тучи нависли над дорогой. Дом- спичечный коробок- белел где-то вдали. Белел и таял, распадаясь на множество белых коробков по всему полю. Небо совсем низко. Тучи прижимаются друг к другу, нависают, а сквозь едва заметные прорехи- раскосые глаза воздушного змея. - Где-то неподалеку жил один мальчик- оборачиваюсь к девочке. – Ты его знаешь? - Он и сейчас тут!- пожимает плечами. – Где ему еще быть. - Он не уехал? Разве не уехал? Приближающееся небо кажется совсем темным. Как косматые брови сердитых туч. Глаза змея совсем близко. Я даже чувствую, как он дышит, гарью и дымом, как весной, когда жгут траву. - Не уехал… *** - Значит, так и сидишь тут один ? – мальчик зевает. – Пошли чай пить что ли? Кряхтя, приподнимаешься с кровати. Шаркаешь тапочками по полу на кухню, ставишь чайник, расставляешь чашки. В зеркале небритое исхудавшее лицо. - Значит, один, да?- мальчик жует пряник. – Даже не думал, что когда вырасту, смогу быть один. У меня друзей целый двор. - Почему один? – кашляешь. – Не один. У меня улитка есть. - Кто-о? – мальчик смешно оттопыривает нижнюю губу. – Улитка? Почему? - Улитки не умеют чихать. Потому что у них нет носа. И поэтому они никогда не суют нос в чужие дела. - И не болтают, как я, да? - Улитки очень любят детей- улыбаешься . - Не расстраивайся! Лучше чай пей, раз уж пришел. - Ты позвал просто! Я услышал. Не все знают, куда идти, чтоб позвать. Но ты знал. *** Ведь приближающееся лето разливается прямо под бетонной стеной. Вспыхивает самоцветами и слепит глаза. Поджидает заманчивыми миражами и прохладой пальм. Дышит в спину множеством костров, и языки пламени подпрыгивают высоко в небо. Хадж. Когда столкнув одеяло куда- то в ноги, наконец- то сажусь И солнце почти насильно рвется сквозь плотную ткань, я замечаю лучи на столике и на салфетке. Протягиваю руку, и оно врывается прямо на пол, на подушки и простыни. - Задерни- глазам больно,- просишь, приподнимаясь. - Тебе же нравится солнце,- пожимаю плечами. – Ты же любил его раньше. - В прошлой жизни,- бурчит хрипло, падает в подушки опять. - За зеленой дверью, наверное? - Как в сказках ! И даже бреду на кухню, и даже готовлю кофе и даже не спрашиваю, почему небо совсем низко, а тучи прижимаются друг к другу, нависая, и сквозь едва заметные прорехи виднеются раскосые глаза воздушного змея. Даже *** Вела дневник, кажется. - В толстой тетрадке с сердечками- девочка смеется, бежит впереди меня.- И в дневнике тебя звали Миранда. - И с самого начала все говорили, что ничего не получится, не срастется. Что все зря и, конечно же, пустая трата времени. Сажусь прямо у дома- коробка. Ищу зажигалку. Девочка сзади, ткнулась в мою спину. - У тебя в карманах всегда были дырки и из них высыпались буквы-слова. - Стихи, наверное? – оборачиваюсь. - Буквы. - Значит, за дверью остались только буквы? - Я еще осталась. То есть ты. - Почему? - Время-шар. Вошла в дверь с другого бока и …привет! Как солнце по потолку *** Истекает светом. Шар, в который можно входить, как за прозрачный занавес. Внутри жарко и душно, и по спине течет липкая струйка пота. Мальчик обувает в коридоре сандали. Аккуратно застегивает, просовывает ремешок в пряжку. - Когда будет нужно, зови, хорошо? - Что-то ты быстро? – заглядываешь в коридор из кухни. - Я еще приду. Ты и забыть не успеешь. У тебя еще улитка есть и окно. - И океан. Неожиданно зашумевший за окном. Ветер рвет волосы, встряхивает, прячется, выжидая. А потом манит к себе пальцем, надувается и тут же взлетает еще выше, к проводам, к небу, изрезанному антеннами. - Я позову!- обещаешь. – Еще позову! Наверное *** Когда придет время вернуться. И, может быть, наступит март. Черными проталинами, серым снегом на обочине, веселыми ручьями по асфальту, брызгами из-под колес, разноцветными беретами зонтов. И дверью. Зеленой дверью за окном. Только протянуть руку и толкнуть. Стоять на ветру, спрятав руки в карманы и щурясь от яркого света. Стоять, подняв ворот пальто. Чтобы вздрогнуть, когда за спиной раздастся звонкий мальчишеский голос: - С днем рождения тебя! … | 
Администрация // Объявления
