Будто всю ночь открывал глазом пивные бутылки,
плакал навзрыд и в небо кидал подковки,
будто самый невинный зэка в этой бутырке,
будто самый безногий калека на этой замшелой бровке,
будто бы саксофон, густо замешанный на морфине,
слепо втыкая в небо с жареной крыши,
пальцами желтыми ковыряясь в многонедельной щетине,
ты привыкаешь к тому, что белые ночи дышат
в лицо едким запахом еды вчерашней,
и ты начинаешь все чаще просыпаться ночью.
Это просто такой дурдом,балаган, это всего лишь шашни
легкомысленной точки и надменного многоточия,
записанных где-то уже даже глубже подкорки,
на уровне линий сюжетных,повернутых круто
настолько, что безногий калека на заиндевевшей бровке
вспоминает одно только это волшебное слово –
будто.