Вот уже который год я работаю садовником у одного зажиточного старика. То надо кусты обрезать, то деревья полить, то извергов каких извести, вроде тех жуков, что в прошлом году чуть все плоды не уничтожили, то любопытство гостей удовлетворить, да много ещё чего – дел невпроворот. Да и хозяин сада тот ещё скряга. Совсем не добродушный старик. Стариком он был всё то время, сколько себя помню… Стоп. А сколько я себя помню? Кем я был ещё вчера? Садовником? Так ли я в этом уверен? Что я о себе знаю? Меня зовут Бен. Или всё-таки не Бен? Может Джон? Хм… Ладно, это мы бросим, лучше вспомнить, сколько мне лет. И вправду, сколько? Двадцать? Тридцать? Хм… кажется мне гораздо больше. Но я чувствую себя молодым.

Так кто же я? Какой вопрос ещё следует задать? Где я живу? Гмм… Я живу в Городе. Какая-то часть меня принимает это, но я чувствую подвох… Да я имею отношение к нему, но кажется, что что-то не так было сказано… «Я живу в Городе» – не то. Оставим и это.

Так что же я знаю о себе? Стоит припомнить вчерашний день. Каким он был? Что я вчера делал?

Для того чтобы вспомнить вчерашний день мне потребовались некоторые усилия.

Вот я встаю с кровати, выхожу во двор, умываюсь водой из корытца. Зову жену… Вот я на кухне. Хотя это больше напоминает пекарню: вокруг множество разнообразных хлебобулочных изделий, а из печи доносится очень аппетитный аромат каких-то особо вкусных булок. Вот я беру поднос с булками… Хм… Наверно я сейчас должен съесть одну из них? Они ведь такие аппетитные. Но! Что это??! Я несу поднос к окну, хотя… Это не окно, это скорее прилавок, да. Вот я протягиваю булки какому-то старику в дорогом костюме, с неприятным взглядом. Вот он отсчитывает мне оплату. Подождите! Это что ж, вчера я весь день продавал булки? Как такое может быть? Я ведь садовник? А садовник ли? С одной стороны – я абсолютно уверен, что всю жизнь тем и занимался, что стриг кусты и смотрел за деревьями, но откуда, скажите мне, знание, что я, в общем-то, отличный пекарь? Откуда воспоминания о пекарне? Я ведь вчера стриг кусты, как и всегда. Или нет?

Что-то я совсем запутался… Я сделал ещё один глоток из кружки кофе. Холодное. Я вдруг понял, что уже давно нахожусь в странном оцепенении. Я посмотрел на стрелки своих часов, весьма дорогих часов, скажу я вам. Судя по всему человек, который должен был явиться на встречу, уже не придёт. Печально – он сулил выгодное дельце. Я уже давно занимался небольшими торговыми сделками, что приносило мне неплохую прибыль, но хотелось сорвать куш побольше. Вот уже и клиента нашёл, но что-то не сложилось с этим старикашкой. Ну что ж… Допью кофе, расплачусь и зайду в пекарню по дороге, там очень вкусные булки.

Похоже мне сегодня не так уж и не везёт. Как удачно я встретил этого старика у булочной, он как раз покупал там что-то. «Завтра я за этими же булками пришлю своего садовника, и смотри, чтоб ни монетой больше не смел с него брать!» - ну какой же противный голос у этого старика… Да и видно по нему, что скуп и ворчлив. Нет, раз уж такой не пришёл на встречу, то похоже ничего хорошего от дел с ним ждать не придётся. Не мой сегодня день.

Я почувствовал себя уставшим. Откинулся на спинку кресла… Ээээ… Кресла? Ох, тяжёлый день. В моём-то возрасте столько времени проводить на ногах под таким палящим солнцем… Но ведь если самим не проследить за всем, то обдерут до последней монеты. Я откашлялся. Как хорошо и спокойно в моём уютном кресле… Вот только странные сны мне снились. Хорошо, что я не пошёл к тому торгашу на встречу – а то чего хорошего прямо там бредить стал бы. Перегрелся я сегодня. Ох и цены же нынче. Пекарь с меня крупную сумму затребовал… а всё из-за этих чёртовых булок, будь они неладны. Буду надеяться, что внуки будут довольны… и не станут просить ещё чего-нибудь. А то ведь на этих оглоедов все деньги известь можно. Как понаедут в гости… и ведь каждому ещё надо пару монет дать, в Городе всё-таки редко бывают, интересно им, видите, по ярмарке пройтись. А про старика своего у них и мысли нет. Некому обо мне думать – всё только и думают, что разорить меня. Ох, был бы я строже – разогнал бы всех. Но сердце у меня мягкое, мягкое стариковское сердце… Люблю я внуков всё же.

Вот сейчас глаза прикрою, вздремну – и пора уже будет выходить встречать. Я подтянул плед, чтобы согреть свои старые кости, закрыл глаза и задремал. И вот во сне я уже не так стар, нет боли в старых костях, мысль ясна… Ах какой чудесный сон… Подольше бы так спать… Да, когда-нибудь я останусь в этом сне навсегда… Когда-нибудь, но не сегодня… Вот уж и память о том что я старик ускользает, остаётся чувство лёгкости, молодости…

… Я гулял по центральному парку нашего Города. Медленно опадали жёлтые листья. Был бы я художником – я бы обязательно написал картину пастелью. На ней тихо падали бы на землю эти когда-то зелёные листочки… Деревья, словно печальные от осознания, что прошёл ещё один год, пришёл час расставания со своими листочками. Но этот час они проведут хоть и печально, но торжественно. Даже ветер стремится задержать листву, поднимая её порывами, кружа в природном вальсе, чтобы ещё хоть немного украсить мир. Он словно понимает, что листва, опав, в скором времени превратится в кашу, грязь… И о былой красоте торжественного мига прощания с ветками останется лишь воспоминания случайного художника, что заглянул в парк средь городской суеты и забот.

Вот я прихожу домой, беру пастель, и пишу, пишу, пишу… Не так! Я возвожу образы, воспоминания, я словно архитектор, что строит мир. Да, целый мир будет создан на этом холсте. А миры, как вы догадываетесь, не бывают маленькими или большими. Просто мы иногда видим мало или много. И вот, быть может, однажды придёт, скажем, внук того старика, что так отчаянно критиковал мои картины. Он скажет: «Что за безвкусие? Где сюжет? Откуда эта нечёткость? Глупая картина, я видал лучше, чем эта размазня». И не стоит его винить, просто он не видит мир за окном – он видит лишь грязное стекло, покрытое пятнами, стекло, которое надо помыть. За что тут винить его? Он из тех, кто ценит мытое стекло больше, чем мир за стеклом. Хотя… быть может, тут виноват я? Я что-то не так доношу? Быть может показать мой мир через чистое стекло? Но ведь чем легче смотреть, тем сложнее видеть… Есть что-то неверное в кристальное чистоте. Сразу видно, что перед тобой лишь подмена реальности, мир словно умирает, остаётся лишь картинка, пустая картинка. Выходит, что я стою перед выбором: или создать мир, в который может попасть далеко не каждый, или я рисую красивую картинку, которая позабавит многих, но даже и следа не оставит ни в душе, ни в памяти зрителя… гостя. Мысли прочь! Они мешают мне сосредоточиться на главном – на ветре. Очень важно правильно показать ветер. Вот он кружит листву в безумном вальсе, вот он бросил в воздух листья, что ещё недавно так уютно лежали на земле, прижавшись друг к другу, не привыкнув ещё к холодной земле. Но в то же самое время ветер незрим. Каждый гость этого мира должен его почувствовать, но он не должен быть слишком сильным, слишком ярким, он не должен обращать на себя внимания больше чем надо. Вот я уже ощущаю себя одним целым с холстом, с пастелью в руке, с этим рождающимся миром. А если точнее – уже родившемся. Я лишь придаю ему зримую оболочку – возможность принимать гостей. Быть может гости смогут оставить в нём что-то новое? Взамен этот мир будет делиться с ним настроением.

Я накрыл работу покрывалом. Я взгляну на картину завтра, а пока… пока мне надо забыться, чтобы позже вернуться уже в этот мир. Ведь при создании нового я весь погружаюсь в него, и если вовремя не вырваться – можно остаться в нём навсегда, ведь какая связь может быть сильнее чем связь создателя и создания… когда-нибудь я точно останусь в нём навсегда! Когда-нибудь, но не в этот раз. Да, не в этот раз…

Я выглянул в окно. Сквозь иней с трудом различалась заснеженная улица. По ней спешили куда-то горожане. Пойду спать. Завтра я и сам стану одним из горожан… пока меня снова не посетит волшебница-муза.

Я сидел в своём кресле, укрывшись пледом, и погружался в дрёму, давая место сновидениям…

Ох, пора просыпаться. Самое время зажигать огни на улицах Города. Люблю я всё-таки свою работу – зажигать огни засыпающего Города. Интересно… А Город когда-нибудь спит? Ведь жизнь в нём не прекращается даже ночью. Ведь и Городу иногда нужно поспать и отдохнуть. Интересно, какие сны ему снятся? Что он видит, погружаясь в дрёму? Не мешаю ли я ему тем, что зажигаю ночные огни, на его тихих улицах? Я думаю, что город уже привык, быть может, ему и неуютно было бы засыпать без этих огоньков, быть может, ему бы было страшно? Это ведь действительно страшно – Город без единого ночного огня… Наверно когда настанет такая ночь, когда не будет зажжён ни один огонь, когда не будет ничего видно, даже очертания Города не будут угадываться на фоне чёрного неба, которое в эту ночь не преминёт быть затянутым густыми тучами, наверно в эту ночь Города не станет. Наверно потому Город боится, что однажды наступит утро, но уже никакого Города и нет. Для того, чтобы такого никогда не случилось и нужны такие, как я. Родной мой Город, я обещаю тебе, что пока я жив такого не случится. Я берегу тебя, и я чувствую, что ты бережёшь меня.

Такие мысли посещают меня часто. Вот и сейчас я зажигаю ночные огни, а мысли медленно и спокойно текут по извилинам, и нет сейчас в этом мире, в моём Городе места тревоге. Вот я и зажёг последний огонь. И с чувством исполненного долга я пошёл в центральный парк. Там я, как и всегда, сяду на скамеечку, разверну узелок с едой, что я предусмотрительно беру с собой каждый вечер, и стану дышать ночью, ощущая спокойствие Города. Кажется, я даже слышу как он дремлет, слегка похрапывая шорохом деревьев, журчанием речки, что протекает, рассекая его пополам. Вот я встречу вместе с ним рассвет, помогу ему проснуться… А сам пойду спать. Знаете… мне иногда кажется, что я и есть сон. Что я появляюсь, когда Город усыпает, и ему снюсь я. Приятное такое чувство единства с Городом. Но это уже и не важно, ведь, правда? Кто бы я ни был – я спокоен, быть может, даже счастлив. Это такое спокойное, не восторженное счастье. Счастье быть собой кем бы ты ни был, даже если ты всего-навсего чей-то сон. Да и не важно это… не важно. Доброе утро, Город.