она умеет следить за собой.
   обо мне такого никто не скажет,
   даже если я научусь возвращаться хотя бы домой,
   или даже
   вовремя прикрывать невысказанное рукой,
   делая хорошую мину при плохой игре.
   Как на грех,
   у меня снова отрастают мысли и волосы,
   тянутся к солнцу
   (к солнцу – это, кажется, вверх).
   ее не интересуют такие вопросы.
   она умеет быть и леди, и редкой сволочью.
   она – секрет,
   чертик из полосатой хеллоуинской коробочки.
   а я нет.
   я – нечто иное,
   выброшенное на сушу злобой
   океанской,
   стихийное бедствие,
   трикстер, что пьет в подворотнях дешевый портвейн,
   с хитрым прищуром в глазах белокурая бестия.
   у нас с ней
   общего мало
   всего-то две чертовых дюжины
   зим или лет, или весен, любовь к мелочам
   и зазеркалье одно на двоих по утрам,
   /синих теней под веками два полукружия,
   это бессоннница,
   тоже одна на двоих/,
   и точка схожденья прямых.