Человек идёт ссутулившись, часто оглядываясь, словно ожидает заметить слежку или погоню, уже выворачивающую из-за угла. Его плечи дрожат, руки спрятаны в карманах потрёпанного замызганного пальто. Он судорожно сжимает что-то в израненных пальцах, и кровавые пятна проступаю сквозь подкладку и плотную ткань.

Человек так увлечённо бежит от кого-то, что с невозмутимостью танка (которые, как известно, грязи не боятся) шагает по лужам, поднимая кучу брызг, выбегает на проезжую часть и, шарахаясь от машин, бежит за трамваем.

Конечно же, успевает.

Забившись в самый тёмный угол, где его демонстративно не замечают ни попутчики, ни грузная обрюзгшая кондукторша, он судорожно, украдкой осматривается, словно и здесь опасаясь увидеть своих преследователей.

Убедившись, что никто на него не смотрит, он осторожно вытаскивает из кармана покрытый кровавыми разводами осколок зеркала, укоризненно заглядывет в его искристую, чарующую глубину.

Его отражение смотрит довольно и безмятежно. У него же нет ни дождя, ни капель, стекающих за шиворот, ни луж, ни тем более обострившейся паранойи.

Человек уныло вздыхает - ведь говорили же ему, предупреждали, что зеркала лживы, а мир зазеркалья - сплошая фальшивка! Нет, не поверил, возомнил себя умнейшим из отражений! Ну как же - Явь же просто не может, права не имеет быть скучной и унылой!

Вот теперь и приходится бежать от самого себя по этому слишком настоящему миру, постоянно вздрагивая от пристального взгляда в затылок.

Оригинал за тонкой амальгамой улыбается благодушно и почти счастливо