утро на Пти Паризьен,
вечер на Эгалите,
ночь на Сосьяль –

сепия жухлых газет,
голуби слов на Ситэ,
камень и сталь.

небо белесым крошит,
tombe la neige*, мон ами,
будет свежо…

кто-то прошит и визжит,
братьями да не людьми,
этим ножом.

белый, белейший покров
пал со святого плеча, -
девственный снег.

много на памяти слов,
должных восторг означать, –
голоса нет.

там voulez-vous du café**,
там рыжий сахар лежит,
там, как везде:

nous ne savons pas que faire***,
есть c’est la vie****, но не жизнь,
в темной воде.

и от белесых вершин,
вглубь золоченых окон,
вглубь катакомб:

в гуще людей – ни души,
не плачется ни о ком,
нет, ни о ком.

то ли черствеет внутри,
то ли так холоден свет –
серая сталь…

кто-то срывается в крик,
не выпуская мушкет –
в Сену с моста.

кофе остыл на ветру,
сахар, как уксус, кислит,
нужно идти.

город – изысканный труп,
город – приятно смердит.

город, прости.