Кот Васька, на деревне первым был.
Грозою страшной для мышей и крыс он слыл.
В том первенстве его никто не смел оспорить,
Не смел, ни лапою задеть, не смел, ему не прекосло-вить.
Но время, темною укутав пеленою,
В историю все тащит за собою.
Оно ползет, идет, летит - оно неумолимо,
Стареть правитель стал, котам вдруг стало зримо,
Что сладкий срок его венцу,
Заметно начал подходить к концу.
Для подтверждения и статуса главы и права на рабо-ту,
Отправить Ваську в поле на охоту,
Кошачье собрание решило
И без добычи,
Домой,
В деревню возвращаться запретило.
Что ж делать Ваське? В поле потащился.
Да ноги не идут.
«Обратно повернуть?
Там разорвут!
Там смерть! С дороги не свернуть…»
Вот казус жизни с ним случился!
Так рассуждая про себя,
До места Васька добрался.
А там все солнцем залито! Там дико поле.
Просторно ветерку гулять на воле.
Под волнами пахучих трав,
Под аромат душистый и пьянящий,
Под звонкий стрекот, гул жужжащий,
Открылся Ваське мир, его свободный нрав.
До следующего дня герой наш был голодный,
Как ни старался, но добычи так не нашел,
Его в охоте, видно местный хищник обошел.
А вот уже и вечер наступил холодный…
Кот Васька еле ноги волоча,
Усталый, злой и про себя ворча,
Нашедши место где-то под кустом,
Упал без чувств,
Под куст ползком,
И, наконец, освободившись от оков,
Он растворился среди снов.
На утро, Васька снова на охоте.
То нору сторожит, то ловит на полете.
Как не крутиться он, но не везет.
Так быстро день за днем идет.
Отчаялся охотник уж совсем,
Не то, чтобы теперь домой вернуться,
Не околеть бы на ходу, иль утром не проснуться.
Меж тем,
К Всевышнему несчастный обратился:
«Что в жизни сделал я не так? В чем так я провинил-ся?
Зачем весь этот мир? природы красота?
Когда от голода урчит в желудке пустота.
Иль дай мне есть или убей,
Но не куражься над судьбой моей».
Всевышний, видя Васькины страданья,
Его бесплодные усилья и старанья,
Кошачьей просьбе внял, подумав: «Ну, за что гоним?»
И, рассудив так, сжалился над ним.
Немного времени с того решения прошло,
Назавтра,
Как солнце над полем взошло,
Наш Васька, наконец, словил мыша,
Который весь, дрожа и чуть дыша,
В зубах кота вдруг неожиданно взмолился.
Такой мольбе охотник удивился.
«Всевышний», - едва пищал мышонок, -
«Пощады я прошу. Ведь я ребенок.
Я у родителей совсем один.
Полугода нет мне, великий господин.
Что в жизни видел я?
Любовь родных, цветы,
Свободу, полной жизни рай и детские мечты.
Кругом такая благодать,
Что стоит жить, не умирать.
Кот съест меня.
Твой приговор жесток.
Ужель в тебе не пробьется жалости росток».
Пока Всевышний
Над мышиной речью размышлял,
Орел, подраненный над полем пролетал.
Глаза его не столь уж были зорки,
Чтобы добычу, вылезшую из норки,
Легко он с высоты увидеть мог.
Да уж и хватка у него была не та, как занемог.
Лететь Орел как не старался из последних сил,
Но сил уж не было, он на поле упасть грозил.
В отчаянье Орел к Всевышнему воззвал:
«Там высоко в горах, средь скал,
В гнезде полно некормленых птенцов.
Что толку от таких, как я, ловцов!
Ведь даже смерть не может спасти меня,
Коли умрет от голода моя семья.
Я так устал.
Я целый день летал, искал.
Все бес толку,
Добычи так и не поймал».

Чтоб не вводить себя в большое искушенье,
Кому не будь помочь,
Когда невмочь,
Прикинув, так и эдак,
Всевышний принял Соломоново решенье.
Орел вдруг увидал кота и камнем вниз упал.
Вцепившись острыми когтями, его под облака поднял
И полетел кормить птенцов.
Побольше бы таких отцов.
Но прежде кот,
С испугу вдруг разинув рот,
От неожиданности выпустил мыша,
Который, с радости спеша,
Поковылял домой.
Ведь вряд ли для ребенка что-то лучше есть, чем воз-вращенье в дом родной.
А, что же кот?
В когтях орла, что было сил, брыкался.
Орлу кот Васька дорого достался.
В итоге тот, не удержав добычу, отпустил.
С небес в стог сена Васька угодил.
Один взметнулся ввысь под облака,
Другой же еле сполз с огромного стога.

Кого же в этой басне больше жаль?
Орла, кота, а может быть мышонка?
С водой б не выплеснуть ребенка,
Коль поспешишь сказать, где здесь мораль.
Хотя, не буду спорить, в басне правда есть.
Вот только кто кого в ней должен съесть.
К Всевышнему для справедливости воззвать, конечно, можно,
Он все за нас решит, ему не сложно.
Однако как не старайся, но ни в чью угоду,
Под силу никому не изменить природу.