Все становится ясно еще до того,
как захочется свернуть на обочину.
Рыцарь, конечно, прекрасен,
но как все рыцари с червоточинкой.
Сам не знает, какого рожна рождался?
Для того, чтоб домчать до башни?
Нужна или не нужна? Вызволять ее бесполезно
и немножко страшно -
он задается вопросом, а, что дальше?
Говорить о любви, избегая фальши?
Так ведь необучен, косноязычен, зажат и скучен.
Он в душе потерянный мальчик-с-пальчик,
а то что имя ему Рыцарь - ничего не значит.
И пока она там привычно плачет,
он в турнирах сражается, побеждает в скачках,
напивается так, что себя не помнит,
просыпается в наполненном холодом доме,
мрачно цедит остатки вина и курит...
голова болит не с похмелья, а к буре.
И пока она обстригает косу:
не успел спасти, а уже - бросил -
никаких теперь нет подходов к башне...
Он опять вспоминает свой день вчерашний:
будто ехал куда-то почти влюбленный,
ее звали Марфой или Аленой?
Он измучен. Он так и не вспомнит имени,
зная, что не спас, выдохнет: прости меня...