Продрогнув до хладнокровия,
Мы обнаружили в себе возможность
Касаться любых тем,
Выражать их любой частью
Будь то речи или тела.

Летели метелью листья,

На мерзлую почву
Опускались медленно,

Безвольные.

Подрогнув до хладнокровия,
Мы ничего не чувствовали,
И наши жизни
Были выражены
Разве что клубами пара.

Выходящие из наших ртов,
Они растворялись в холодной черни.

Мглисто.
Тотальная слепота –

Кабы не листопад
И не тот единственный фонарь,
Зияющий яркой язвой.

«Жжы», -
Сообщали машины изредка.

«Чшы», –
Перманентно,
От чащи-недоделка.

Пальцы мерзли,
Разучились скрести колесико Cricket.
Какие-то крики в отдалении.
В инее стыли травы.

Продрогнув до хладнокровия,
Мы осознали:
Произошло самое лучшее, что только могло произойти
В наших тридцати шести градусных жизнях –

Мы перестали чувствовать.

Мы не чувствовали наших тел.
Мы не чувствовали тел друг друга.

Мы не чувствовали. Мы были пустотелы,
П у с т о г о л о в ы. Манекенами б ы л и мы.

Пьяно пританцовывая,
Престарелое полуголое дерево шамкало и скрипело;

Продрогнув до хладнокровия,
Мы осознали:
Произошло самое лучшее, что только могло произойти
В наших тридцати шести градусных жизнях –

Мы стали участниками Маппет-шоу,

И можно было ни о чем более не волноваться.
Никакой действительности.
Все сделают за нас.

Абсолютно все.

Вот, даже рот перестал чадить,
И я всего лишь свинья-актриса, желающая добиться славы.