Редакционная 'Газель' везла группу журналистов в санаторий. Четверо мужчин-холостяков решили отпраздновать Новый Год за городом. У всех было хорошее настроение, всю дорогу они подшучивали друг над другом, ещё и коньячку на дорожку приняли - вот так мужчины и коротали дорогу.

- Ты вон, у Никольского спроси! - весело говорил молодой черноволосый мужчина. - Наверное, уже все притоны в городе обошёл? - глянув на Николая продолжал мужчина.

- А ведь Ник хитрый, - вступил в разговор другой. - Он как этот... как ресторанный критик! Тот ходит по ресторанам, блюда пробует, а потом о них пишет, а Никольский по этим...

- Поди, и сам там пробуешь, кто как обслуживает?

- А скидки у тебя там есть?

- Нас хотя бы разочек с собой взял!

Мужчины засмеялись.

- Во-во, а он потому и сидит на криминалке...

Санаторий предоставил путёвки газете частично в счёт рекламы, которую та разместила на своих страницах, остальное доплатила администрация газеты, так что самим сотрудникам это ни во что не обошлось. Трое мужчин были журналистами этой газеты, четвёртый ехавший с ними, их давний знакомый.

Санаторий располагался в красивом живописном месте, и хотя считался недорогим, обслуживанием славился хорошим. Когда-то санаторий принадлежал одному заводу, став же самостоятельным хозяйствующим субъектом, начал предлагать всем желающим горожанам провести за городом праздники, выходные или просто отдохнуть, также предоставлял и фирмам возможность проводить корпоративные встречи, вечера и семинары.

Пятиэтажное кирпичное здание стояло в сосновом бору на берегу озера. Здесь же и лыжная база располагалась, за базой среди величественных сосен красовалось большое строение, недавно построенное в виде русской избы, то была - баня! Летом отдыхающие проводили досуг на озере с песчаным пляжем.

- Вот и приехали!

- Наконец-то!

- Разгружаемся!

- Э-э, с этим поосторожнее! Здесь самое ценное... Не разбей!

- Интересно, а женщины тут будут?

- На всех хватит!

Взяв свои тяжёлые стеклянно позвякивающие сумки, они направились к входу, шумно вошли в вестибюль, где их уже встречали. Женщина-администратор, приятно улыбаясь прибывшим гостям, выдала ключ от двадцать первого номера, который находится на втором этаже, ознакомила мужчин с внутренним распорядком санатория, и рассказала о намеченных на сегодня мероприятиях.

Приближалось время обеда, поэтому мужчины, побросав в номере привезённые с собой вещи, пошли в столовую, где был и бар. На вечер у них была запланирована баня. Ну а самое главное, зачем они сюда приехали - празднование Нового Года, состоится завтра.

Размявшись после обеда с киями в руках у бильярдного стола, все вчетвером они отправились в баню. Неторопливо вошли в просторный уютный предбанник, с ковровыми дорожками на полу, с зеркалами на стенах и с деревянными лежаками вдоль стен. Было тепло, пахло берёзовыми вениками и сосновой смолой.

- И холодильник у них здесь есть!

- Давай пиво сюда. Как раз пока паримся, оно охладится.

- А молодцы они, хорошую баньку построили!

Поставив бутылки в холодильник, мужчины стали раздеваться. И, предвкушая приятный отдых, все четверо, нагишом, прихватив веники и простыни, направились в моечное отделение.

В мойке полы были выложены разноцветной плиткой, на струганных лавках деревянные тазики, на стенах резьба. Был здесь и бассейн, и довольно вместительный. За небольшой деревянной дверью находилось парная. Надев на головы суконные банные шапочки и на руки рукавицы, взяв веники, мужчины пошли париться. И парились они от души!

- Ох, как хорошо!

- А ещё поддать!

- У-у нет, я всё, - проговорил Никольский, сползая с полка.

- А что ты так?

- Да мне хватит... - Николай не был таким уж заядлым любителем бани.

Насладившись живительным паром и истязанием своих тел берёзовыми вениками, а в перерывах между парениями накупавшись в бассейне, мужчины, разгорячённые расслабленные и довольные, пошли отдыхать.

- У нас ещё почти час, - взглянув на настенные часы, висевшие над дверью, объявил Максим.

- Ещё и пивка попить успеем, - сказал Валера, и обмотавшись простынёй, он лёг на лежак.

Валера в газете трудился в должности руководителя рекламного отдела. Небольшого роста, немного полноватой комплекции, на его кругловатом лице всегда была добродушная улыбка, взгляд простоватый, но характер у Валеры не простой.

- А что ты разлёгся? - подходя к холодильнику, возмутился Максим, глядя на ленивое выражение на лице Валеры. - Пиво доставай!

- Подавай бутылки. Сразу все поставим на стол, - предложил Вениамин, подходя к Максиму, - чтоб не бегать потом.

Вениамин, интеллигентного вида мужчина с рыжей бородкой, в компании был самый старший, тридцати девяти лет от роду. Высокий, худощавый, с неторопливыми движениями, с прямым умным взглядом. Была в этом взгляде одна особенность: когда в разговоре он не соглашался с собеседником, то хитровато щурился и многозначительно улыбался, спорить же не любил. Служил обществу университетским преподавателем, ведя и научно-исследовательскую работу, сотрудничал с серьёзными журналами. Как историк и археолог, он был участником многих научных экспедиций.

- Принимай! - Максим стал подавать бутылки, доставая по одной из холодильника.

Максим парнем слыл заводным, черноглазый, с весёлым взглядом на жизнь, и ещё большим любителем женщин, и небезответно с их стороны.

Мужчины, кто полулежа, кто сидя, расположились вокруг столика. Блаженно попивая прохладное пиво и посасывая солёные рыбьи хвостики, они как истинные любители бани наслаждались отдыхом и неторопливой беседой, рассуждая на разные темы.

- Ох, как хорошо! - блаженно произнёс Валера. - Если в раю так же, то я в рай.

- Кто тебя туда возьмёт! - глянул на него Максим.

- Недельки бы на две здесь остаться! - Вениамин, допив пиво и отставив бутылку, прилёг на топчан, закутавшийся в простыню, он был похож на римского патриция. - На лыжах бы покататься...

- Ну а что тебе мешает? - сказал ему Максим. - Оставайся.

- Работы много.

- Ну, отдыхать-то тоже надо, - вступил в разговор Никольский, завернувшись в простыню, он сидел на лавочке, опустив ступни ног в таз с тёплой водой.

- Классно попарились! - снова произнёс Валера, выпив бутылку пива, лёжа на топчане, он блаженно пожёвывал сухой рыбий хребтик.

- Да, сейчас бы ещё и массажистку! - мечтательно произнёс Максим, он тоже разлёгся на топчане, закинув руки за голову. - А вот интересно, здесь такую услугу предоставляют?

- Это ты про какую такую услугу? - спросил Валера, насмешливо посмотрев на Максима.

- А вот в Японии это запросто. Там ходить к массажистке, это как зубы чистить. Сейчас бы японочку сюда... Вот кайф бы был!

- Да, а ты представляешь, что с ней потом было бы? - усмехнулся Валера, тоже ходок по этой части.

- Так на каждого по одной! - с мечтательной улыбкой продолжал грезить Максим.

- У-у, разговоры-то, какие греховные пошли! - усмехнулся Вениамин, слушая друзей, он хитровато поглядывал на них.

В принципе, Вениамин придерживался традиционных взглядов, считая, что у человека должна быть семья, правда, сам он на данный момент числился разведённым. У него была дочь и, хотя Вениамин не жил в семье, принимал самое активное участие в её воспитании, он очень любил свою дочь.

- А в Финляндии, между прочим, бани общие, - просвещая друзей, сообщил Максим. - Там мужчины и женщины вместе моются.

- У них и помывку можно себе заказать, - добавил Валера. - Придёт бабулька и потрёт тебе спину.

- Бабулька! Вот тебе пусть бабулька и трёт. А мне чтобы гейша тёрла.

- Гейши не трут спины, - решил Никольский развеять заблуждение Максима на сей счёт.

Вынув из таза ноги, он стал обтирать ступни простынёй.

- Они только беседы ведут...

- За деньги и они потрут! - приподняв голову, уверил Максим.

- Слушайте, вам говорить, что ли больше не о чем? - сказал им Вениамин.

Взяв другую бутылку, откупорив и сделав глоток, он добавил:

- Всё про блуд только.

- А это самый сильный инстинкт у человека, - сказал Валера и тоже взял бутылку. - Основной инстинкт, между прочим!

- Еда тоже основной инстинкт.

- Так про еду не так интересно. Вот, кстати, анекдот хороший! Старый, правда, ну слушайте.

Валера сделал глоток и начал рассказывать:

- Моисей сходит с горы, где он с Богом договаривался. А народ его уже ждёт. 'У меня две новости, - говорит им Моисей, - хорошая и плохая. С какой начинать?'. Ну, люди ему и отвечают: 'Сначала хорошую давай!'. Моисей, значит, им говорит: 'Сошлись на десяти!'. 'О-о, здорово! - кричит народ. - А плохая какая?'. Моисей им отвечает: 'Блуд тоже вошёл'. 'У-у-у!'.

Мужчины заулыбались. Анекдот этот, конечно, им был уже известен, но Валера сопровождал свой рассказ мимикой и жестами так, что выходило смешно. Максим допил пиво, поставил бутылку на пол, перевернулся на спину и, лёжа на топчане, принялся рассуждать:

- А вот я не понимаю, зачем люди навыдумывали для себя всякие рамки?

- О, ну ты сейчас договоришься до того, что и законы не нужны, - сказал ему Вениамин.

- Нет, я не про законы, я же про другое говорю. Секс это же удовольствие! Ну почему надо считать секс чем-то скверным? Еда тоже удовольствие, но про еду так не говорят.

- То о чём говоришь ты, вроде как блудом считается.

- Блудом? - Максим приподнял голову. - А вот ты мне объясни, в чём тут разница? - он уже серьёзно намеревался вступить с Вениамином в спор. - Нет, я понимаю, что разница есть. Только почему считается, что если у тебя есть штамп в паспорте, то это секс, а нет штампа, то это блуд? - Максим перевернулся на бок, подперев рукой голову, стал смотреть на Вениамина. - То есть, получается, что паспорт, бумажка важнее человеческих отношений? А когда ещё не было паспортов, то и разницы не было, так получается?

- Дело не в бумажке, а в нормах и правилах, которые человечество выработало, для того чтобы выживать. В бумажке это потом записали. Так что, дело тут не в паспорте.

- Нормы! Я не против норм. Нормы, конечно, нужны. Но нормы нужны, скажем такие - уголовный кодекс, например. А вот, сколько у тебя партнёрш, какие здесь могут быть нормы? И вообще, кому какое дело, кого ты трахаешь!

- Ага, не нравится! - Валера выставил палец, показывая на Максима. - А сам-то ты только этим и занимаешься - пишешь, кто кого трахает!

Валера развеселился оттого, что подловил друга.

- Что ты в меня пальцем тычешь, сам такой! Работа у меня такая - подглядывать за другими.

- Ха, смотрите, значит, для него норм нет, а для других они должны быть! - не унимался Валера.

- Не путай хрен с морковкой. Одно дело шоу, и другое дело нормы. Между прочим, гражданский брак признаётся во многих обществах.

- А ты гражданским браком сочетаешься каждую ночь, и каждый раз у тебя новая невеста. Сколько у тебя жён-то уже? Как они потом наследство делить будут?

- Не дождётесь. Я ещё вас всех переживу.

- Валера, между прочим, прав, - сказал Вениамин. - Штука вся в этом как раз и заключается.

- Ну и в чём она заключается?

- А вот в этом самом! Потому и понадобилась такая норма, как институт брака.

Вениамин глотнул из бутылки и продолжал:

- Как только у людей стали появляться частнособственнические отношения, перед ними встал вопрос о наследовании. Для мужчины благополучие его семьи это престиж и уважение среди соплеменников. И главе семейства важнее было кормить тех детей и передавать им по наследству нажитое, которые появились в результате официального брака, ведь зачастую союзы эти были делом родовой политики. Вот тебе и норма.

- Да я что, против! - Максим разлёгся на топчане, закинув руки за голову, стал смотреть в потолок. - Мы же не о детях говорим, а о сексе.

- Ну, это ты сейчас можешь позаботиться, чтобы детей не было.

- Ладно, я готов согласиться с тем, что тогда это действительно было важно, потому что секс это дети, семья и так далее, а внебрачные отношения это внебрачные дети. Понятно, что от этого всякая неразбериха бывает. Но сейчас же всё по-другому! Секс - это секс, а дети это... дети. Они, кстати, и без секса могут рождаться, - приподняв голову, Максим посмотрел на Вениамина - А значит, такое понятие как блуд себя уже исчерпало. Лично я никому и ничего не собираюсь передавать, - Максим снова стал смотреть в потолок. - Нет у меня никаких наследников, и не будет. Вот кто собирается что-то там передавать, те пусть и думают - их это дети или не их, официальные - не официальные. В конце концов, это личное дело каждого.

- Но блуд это ведь ещё и грех, - сказал Никольский.

- Грех? - Максим снова приподнял голову, посмотрев на него. - А я не понимаю, в чём тут грех? Я что, чью-то жену трахаю?

- Это перед Богом грех.

- А ты у Него у самого, что ли об этом спрашивал?

- Валера говорил, что Моисей у Него спрашивал.

Мужчины засмеялись.

- Моисей, может, сам всё это выдумал, - проворчал Максим, опять глядя в потолок.

- Интересно, для чего это ему понадобилось? - сказал Валера.

- А вот для этого самого! Что детей наплодил, и своих баранов он хотел оставить в наследство официальным детям, а не левым. А кстати, в те времена многожёнство было.

- Вот после Моисея уже нельзя было быть многожёнцем, - глянув на Максима, заулыбался Валера. - Так что ты заповеди нарушаешь!

- Ну Моисей и удружил! - сказал Никольский.

Мужчины снова засмеялись. Максим, поднявшись с лежака, взял со стола бутылку, сел.

- Слушай, Вениамин, - обратился он к нему. - Вот ты человек учёный, всё знаешь, ты скажи, кто придумал эти заповеди?

- Так Валера уже сказал, кто.

Все заулыбались, поглядывая друг на друга. Пива и времени было ещё достаточно, и отдыхать за интересной беседой им было весело.

- Нет, я, между прочим, серьёзно спрашиваю, - глотнув из бутылки, продолжал Максим. - Интересно же вообще, как это всё было.

- А почему это тебе вдруг стало интересно, - Валера, прищурившись, поглядел на Максима, - о чём Моисей с Богом договаривался?

- Да ну тебя! - махнул Максим рукой.

- А что ты тогда так переживаешь о заповедях? - продолжал Валера подтрунивать. - За грехи свои в ад не хочешь идти? А нечего было грешить!

- А мы с тобой там вместе будем.

- Вот попаримся!

Мужчины опять засмеялись. Откупорив ещё по бутылке, они продолжили беседу.

- Вениамин, ну ты разъясни тут нам про заповеди-то! - попросил Валера. - Видишь, Максим переживает, успокой уж его.

- Про заповеди? А что про заповеди?

- Ну, для чего они там... и всё такое.

Вениамин глотнул из бутылки, подумал немного.

- Считается, что заповеди это свод норм поведения, которые Бог дал людям... Но это уж кто как - кто верит, что их дал Бог, а кто и не верит.

Вениамин замолчал, снова подумав, как бы решая, что рассказать друзьям по поводу этого всего.

- Заповеди это как бы разделительная черта, чтобы люди стали понимать разницу между добром и злом.

- А что, до этого люди не понимали, что добро, а что зло? - спросил Максим.

- Заповеди, которые записаны в Библии, были только у евреев, - продолжал Вениамин. - Так называемое 'Пятикнижие'. Примерно, в тысяча четыреста сорок пятом-пятидесятом году до нашей...

- Слушай, а этот, как его?.. был ещё такой закон... - Максим попытался припомнить забытое слово. - Э-э?..

- Хаммурапи.

- Да, этот.

- Эти списки датируются, примерно тысяча семьсот семьдесят пятым годом до нашей эры. Так что этот закон раньше текстов 'Торы' появился.

- Ну ничего себе, ты даёшь! - глядя на Вениамина, удивлялся Валера. - Как это ты все эти даты помнишь?

- Индийские 'Веды' ещё древнее, - сказал Никольский. - Им уже более пяти тысяч лет.

- Это спорный вопрос, сколько им лет. Но, тексты эти действительно древние. Их по-разному датируют, но в основном сходятся на том, что им не менее трёх тысяч лет.

- А почему тогда цитируют заповеди из Библии, а не этого... Хаммурапи? - спросил Максим.

- Закон Хаммурапи это, как бы сейчас сказали, светский закон, регламентирующий гражданско-правовые отношения.

- И что, там не было понятия блуда? - спросил Валера.

- Ну, как греха, нет. Тебя же сейчас по действующему законодательству не станут побивать камнями за секс с незнакомкой из бара.

- Так надо было этого Хаммурапи в Библию и записывать!.. - глянул Максим на Вениамина так, словно это от историка и зависело.

- В Библии записаны, как принято считать, те заповеди, которые даны самим Богом, - ответил ему Вениамин.

- Ну насчёт этого... тут тоже ещё не всё известно, - стал возражать Максим. - И кто это всё придумал, Бог или... - он покрутил ладонью с раздвинутыми пальцами. - Знаешь ли, это всё вопросы философские, типа: что есть зло и что добро? К тому же недоказуемо, что Бог есть.

- А я вот согласен, что это всё философия, - начал рассуждать и Валера. - Вот ведь иногда и не поймёшь, где там добро, а где зло, - он посмотрел на Вениамина. - А вот как это вообще всё трактуется? - Валера широко развёл руки, как бы желая охватить эту проблему целиком.

От выпитого пива и от расслабленного после бани состояния организма, мысли не всегда выражаются ясно.

- Что трактуется? - переспросил Вениамин, не поняв, что тот имеет в виду.

- Ну, добро, зло... Вот как это понимать?

- Это мы сейчас в такие дебри залезем, - отмахиваясь, ответил Вениамин.

- А давай залезем!

- А что тут лезть, - сказал Максим. - Если переходишь дорогу на красный свет - это зло. Идёшь, когда горит зелёный - это добро.

- Ну это ты слишком примитивно судишь об этом, - подключился к разговору и Никольский. - Вот в 'Дустчаритре', например, так написано про злые дела человека: в речи зло - это ложь, клевета, глупость, в мыслях зло такое - зависть, злоба, месть, к телу относятся такие грехи - лишение жизни, воровство, блуд.

- Во и здесь блуд вошёл! - засмеялся Валера, глядя на приятеля.

- А что есть добро? - спросил у Никольского Максим.

- Добро? - Никольский пожал плечами. - Ну... наверное, противоположное этому всему. - Не убивать, не воровать, не врать...

- Не прелюбодействовать! - вставил Валера, с усмешкой снова глянув на Максима.

- Нет, я всё-таки, с этим не согласен, - заявил Максим. - Вот попробуй не убивать! А на войне как? Конечно, там, воровать, врать это тоже... Но вот, опять же говорю - ну кому станет плохо оттого, что я пересплю с какой-нибудь красоткой?

- Ты смотри, как он изворачивается! - продолжал веселиться Валера. - Не хочешь в ад попасть!

- Да при чём здесь ад? Нет никакого ада! И вообще, это разделение на добро и зло чисто символическое.

- Ну, где-то ты прав, - сказал Вениамин. - Если, принять библейскую версию, как всё появилось, то по ней выходит, что для первых людей не существовало такого понятия как 'добро-зло'.

- И что, они всё что хотели то и делали? - спросил Валера.

- Всё не всё... Был только один запрет, его они и нарушили. Вот тогда люди и познали добро и зло. За нарушение этого запрета их и изгнали из рая. И чтобы выжить, люди вынуждены были бороться друг с другом за кусок хлеба, в том числе и убивать. По крайней мере, в это верят те, кто признаёт библейские тексты священными.

- Там ещё Каин убил брата, - добавил Никольский.

- Слышал я эту историю, - сказал Максим. - Разборки у них какие-то были, не поделили они чего-то. Барана, что ли?

- Нет, не так было, - сказал Вениамин.

- А что там случилось? - поинтересовался Валера. - Чего они не поделили-то?

Вениамин вытер простынёй вспотевшее лицо и стал рассказывать:

- Один был скотоводом, другой земледельцем. Авель Богу принёс в жертву от стада своего, а Каин от плодов земли. Бог призрел на Авеля и на его дар, а на Каина и на его дар не призрел. Каин огорчился, обидно ему стало, вот он и убил брата.

- От стада... это баранов что ли в жертву? - спросил Валера. - А зачем Богу обязательно нужно приносить кровавые жертвы?

- Потому что, кровожадный, - ответил ему Максим.

- Жертвы не только такие приносились, у кого что было, то Богу и предлагалось. Истоки же культов, в которых приносились кровавые жертвы, в верованиях в то, что человек стал смертным после грехопадения. И люди того времени верили, что вместо себя надо приносить в жертву животных, чтобы продлить свою жизнь, пролив при этом их кровь, так как считалось что в крови жизнь. Так же и все остальные культы на этой основе складывались, христианство, ислам...

- Как-то накручено!.. - проговорил Максим. - Кровь, жертва... А ну это всё!.. - встав с лежака, он начал обтираться простынёй.

- Половина человечества придерживаются библейского взгляда, - продолжал Вениамин. - Христиане верят, что это после грехопадения люди стали жить в оценочной системе 'добро-зло'. И согласно этому взгляду люди делятся на Авелей и Каинов, на Иаковов и Исавов.

- А это кто такие? - поинтересовался Валера. - Тоже кто-то кого-то убил?

- Лестница Якова, - сказал Максим, взяв со стола бутылку, он глотнул. - Не слышал что ли?

- Братья-близнецы, - стал отвечать Вениамин. - Когда они ещё не родились, одного Бог возлюбил, а другого возненавидел.

- И за что Бог этого другого возненавидел?

- Бог знал, что когда Исав вырастет, он за похлёбку продаст своё первородство Иакову, который был младшим. Так, по крайней мере, об этом написано в Библии. Потомков Исава Бог впоследствии уничтожил, а потомков Иакова благословил, - Вениамин сделал глоток из бутылки и хитровато посмотрел на друзей. - От Иакова произошли евреи, - добавил он.

- И один из них теперь здесь среди нас! - поглядев на Вениамина, сказал Максим. - А, кстати, ты же не обрезанный! Так какой же ты еврей?

- Так он же не иудейской веры, - ответил за Вениамина Никольский.

- А у иудаистов вместо Библии Талмуд, да? - спросил Валера.

- Что ж вы Мессию-то своего распяли? - стал Максим укорять Вениамина.

- А ты по вере кто, христианин или иудаист? - начал донимать Вениамина и Валера.

Вениамин снисходительно улыбнулся.

- Я историк. А у историков своя вера, и свои предания.

- Интересно же, получается! - продолжал Валера. - Значит, выходит, что и родиться надо так, чтобы тебе ещё и повезло с этим, чтоб тебя потом ещё и не уничтожили?

- Есть такое течение в христианстве, у протестантов, - сказал Вениамин, глотнув из бутылки, допивая пиво. - Учение о предопределённости к осуждению или спасению, кальвинизмом называется. Был такой религиозный деятель Кальвин, в Швейцарии в шестнадцатом веке жил. Эти не признают догмат о всеобщем спасении, называют учением Николаитов.

- Ну а как они определяют, кто будет спасён, а кто нет? - спросил Никольский.

- Это только один Бог ведает, - улыбнувшись, ответил Вениамин. - Так они об этом говорят.

- И что, Исавы в ад пойдут, а Иаковы в рай? - спросил Валера. - Эй, где тут в Иаковы и Авели записывают?

- А ты что, хочешь, чтобы и тебя так же как Авеля грохнули! - сказал ему Максим.

- Почему грохнут-то?

- Не сразу, конечно, помучают ещё немного. Христа же мучили...

- Ну тебя! А вот представьте, придумают такой прибор... - продолжал Валера. - Родился ребёнок, его просветили - Иаков, другого - ага, Исав!

- И что с Исавами делать? - спросил Никольский. - Убивать сразу?

- Не, ну зачем убивать-то. Ну, там... изолировать.

- Колючей проволоки на всех не хватит! - кинув простыню на лежак, сказал Максим.

Подойдя к шкафчику, он начал одеваться. Надев майку и посмотрев на Валеру, Максим добавил:

- А если тебя изолировать?

- А меня-то за что?

- Ты типа у нас Авель, - усмехнулся Максим. - Ну-ну, давно ли ты стал невинной овечкой?

- А вот ты как раз самый натуральный Каин и есть!

- Когда-нибудь настанет такое время, - обтираясь полотенцем, заговорил Никольский, - только Авели рождаться будут. Про детей индиго слышали?

- Исавы и Каины всегда будут, - сказал Вениамин. - Это такая расплата.

- Расплата за что? - поинтересовался Валера.

- За право свободы выбора.

Вениамин поднялся с лежака и тоже стал обтираться.

- Ого! - взглянув на часы, сказал Максим. - Поторапливаться надо, а то нас сейчас выгонять начнут.

- Эх, хорошо попарились! - произнёс Валера, довольно прикрыв глаза, он потянул носом, вдыхая полной грудью пропитанный запахом берёзовой листвы воздух.

- И посидели классно! - вторил ему Никольский.