Она лежала в почтовом ящике. Такая маленькая, невзрачная. Не документ – убогий клочок бумаги.

ПОВЕСТКА. Однако такой заголовок способен испортить жизнь кому угодно, невзирая на молодость, любовь и весну.

… предлагаю вам явиться к 8.30 в кабинет… Настораживало слово предлагаю. Раньше встречалось, прошу. Похоже, в моей судьбе резкий поворот. Но я не хочу закладывать крутые виражи. Лучше бы ехать по прямой, как раньше, осторожненько, не спеша.

Дальше шло уже совсем что-то несусветное. Предлагалось явиться в кабинет номер 13, к товарищу Змееву. При себе иметь паспорт… и т.д.

Я стоял возле почтовых ящиков, держал в левой руке этот ядовитый листик, а затуманенный взор блуждал по обшарпанным стенам родного подъезда. Вот я подойду к двери с номером 13, постучу и войду. За столом будет сидеть товарищ Змеев. Какой он? Что… или кого он ест? Пьёт? И что меня ждёт, если всё начинается с кабинета под номером 13, и офицера с фамилией Змеев?

* * *

Потом были два года службы «времён застоя». Сегодня не могу понять, как могло вместиться столько событий в какие-то два года. Это теперь – какие-то… Тогда казалось, что «школа жизни» не закончится никогда. Можно, наверное, написать объёмный сборник рассказов. Только будет ли кому-то интересно?.. Сожмёт ли сердце от воспоминания о незнакомом парне, который оказался в карантине с неумолимо прогрессирующим менингитом… И пока его сначала записывали в симулянты, потом ставили неверный диагноз, равнодушили… Через три дня его не стало.

Будет ли дико смешно от невероятной ситуации, в которую попал автор этих строк и каким-то чудом избежал сурового взыскания. Надо же было произойти такой цепи случайностей, когда один солдат, аки контрабандист приносит своим друзьям бутылку водки, и трое этих закадычных её распивают в укромном месте, но ещё не вечер, хотя офицеры и прапорщики должны вот-вот убыть, и, в общем-то, убывают, но одному из троих – а это был я – успевают отдать приказ срочно следовать в военный городок с каким-то дурацким пакетом. И чтобы успеть на автобус я бегу сломя голову, и успеваю, а войдя в салон, из последних сил сдерживая интенсивный выдох, вдруг слышу ехидное замечание: «Ого! Кто-то уже успел!». Среди офицеров в автобусе только один солдат срочной службы, и вы, конечно, догадались, кто он. Слава Богу, что никому из офицеров и в голову не могло прийти насколько дерзок может быть советский солдат.

Поверит ли кто-нибудь, что высокого ума и великой души человек, прекрасный офицер, майор, командир батальона, так устанет к своим тридцати восьми годам, что случайно уронит под хмельком: – отслужил бы за любого из вас два года и прощай армейская романтика. А на следующий день будет вдохновенно командовать батальоном на учениях, да просто – честно служить.

Каким словом, помянут жёсткого, а порой жестокого командира роты, который случалось кулаком вразумлял своих подчинённых, но выручая, молодого нерасторопного солдата получил тяжёлую травму, к сожалению, несовместимую с жизнью.

Сколько их было бы, этих рассказов? Двенадцать плюс двенадцать и умножить на двенадцать, и ещё раз по двенадцать… Два года…

* * *

Я шёл по коридору военкомата уверенным шагом человека знакомого со строевой подготовкой не понаслышке.

– Добрый день. Скажите, где можно найти капитана Змеева? Вот, уволился в запас; хотел бы поблагодарить его. Помню его доброжелательность, отзывчивость, неформальное отношение к служебным обязанностям. Да и вообще, хороший, интеллигентный человек.

– Сожалею, но майор Змеев месяц назад убыл к новому месту службы.

23 февраля 2010 года