Комната бронзой вонзилась в небо,
Цепляясь в туманное сщедшее солнце.
Там, внизу – происходила странная драма,
Борьба в грязи.
Рты раскрывались, спуская облака темного
Едкого газа – в глаза.
Их было
Их было
Так много, слишком –
В одном Большом Человеке.

Они, мне казалось, блуждали
В животном бреду, обрастая шерстью,
Клыками и мерзкими надписями, типа:
«выживает сильнейший»…кто кого. К чёрту!
К чертям всех чертей – к чертям! Все смятённые
Смятые жизни! Столько кровавых
Рваных сердечных шмЯтков
Я не видел нигде! А еще, среди них
Был мужчина…Я его
Смог
Разглядеть – он быстро-быстро бегал,
Метался по сторонам, как маятник фУко –
И-так? И так? Ииии-тааак? Так?!...
По всем лабиринтам и тупикам…что-то
Крича о мечте. Понимаете,
Он лепил чайку из каждого встречного,
крОви своей
вливая чуть-чуть.

Но когда он отворачивал, откручивал, отворачивал,
Поворачивал голову, каждый раз, чайку его

Ёб-
Ло

Любое фуфло. На выбор. И перья, им данные, смешались
С кровью, паклей, клином и капельницей с пустотой.
Ни в одной
Его чайке
Не было того, что он так безумно искал – Истины.
Он не смог больше бегать так быстро.

И тогда я послал в подарок ему
Гранату.
С надписью:
«смертию смерть поправ».

И когда он взорвался –
Звезды мигнули и по асфальту
Прошла удивленная дрожь.
Сломала по пальцу каждая
В спешке щипАнная голая чайка,
В руки схватив по части его.
Кто-то кричал «ешьте», кто-то «Жрите!»,
Где-то воскликнули «ой».

А я – потянул за нити,
Сшив больного гения кривой,
Медицинской иглой:
- вот ведь штука, чудак, - я сказал, -
- к чему тебе вся
Эта грязная нервная драма? Мечта, ведь,
Живёт тобой…А где-то сидит
Настоящая Чайка
И следит за тобой. Дорогой, не надо
Себя у-
Бивать зазря.
Жизнь стоит
Дороже
Недаром.