Когда наступает ночь и гаснут в домах огни,
В театре дневных теней отыгран последний акт,
Меняется смысл слов на тонких страницах книг
И все голоса звучат на новый опасный лад.

И сон, заглянув в окно, на веки подует мне,
Прошепчет: "Закрой глаза, ни слова не говори",
И я упаду в страну, где каждую ночь во сне
Меня провожает фавн в затерянный лабиринт.

Здесь строгие господа глядят на меня со стен,
Здесь феи танцуют вальс под скалящейся луной,
И, если не слушать хруст ломающихся костей,
То веришь, что этот сон прекраснее прочих снов.

А в комнате для гостей развешаны зеркала,
И тянет найти себя в их матовой глубине,
Но кто-то стучится в дверь, и слышится звон стекла,
И чья-то большая тень мелькает в моем окне.

Тогда я иду во двор, и вижу, что во дворе
Раскинулся океан и нет ни клочка земли,
И черные, как тоска, под сумрачный гимн морей
Идут на меня стеной сожженные корабли.

Но с неба летит звезда и бьется о гладь воды,
И я подхожу к двери, увитой сухим плющом.
Он вспыхивает в огне, и едкий прозрачный дым
Съедает весь мир вокруг и просит еды еще.

Мне нечем дышать, но фавн толкает меня вперед.
Ступени ведут наверх, и там ослепляет свет,
Я слышу, как фавн, смеясь, досчитывает до трех,
И утренний робкий луч касается тонких век.

Когда наступает день, смывает мой сон вода,
И призрачный мотылек из бледных лучей луны
Срывается со стены и снова летит туда,
Где спит до заката фавн и видит цветные сны.